Анастасия Власова - Выбор [антология]

— Как же не хочется в командировку! Все эти чемоданы, паспорта, поезда… надоело, сил нет! — жаловался я проводнице поезда, роясь в бездонной сумке в поисках билета.

— Ну, ничего, сейчас же отдыхать едете… Счастливый!

Я поднял глаза, желая удостовериться в её издёвке, но, увидел лишь премилую улыбку на бледном лице женщины, которой следовало бы тоже посетить Крымский полуостров. Вот только в качестве туриста, а не по работе. Ладно, вдох, выдох, я спокоен. Наконец-то найдя и предъявив паспорт с билетом, зашёл в вагон.

Едва я присел на своё место, увидел сидящую напротив «то ли девочку, а то ли видение» (всегда испытывал слабость к этой песне). Темно-каштановые кудрявые волосы блистали на фоне заходящего солнца, лучи которого пытались пробиться в вагон и спрятаться в нём до утра. Цветастое платье девушки, должно быть, освежало её лицо, которого, увы, я не видел. Наклон вправо, наклон влево. К сожалению, тайну личика оберегала потрёпанная книга, на тёмно-зелёной обложке которой читалось «Александр Куприн».

— Добрый день! — произнес я, сверкнув белозубой улыбкой.

Но едва девушка опустила книгу, я потерял дар речи. Лишь звук восхищения вырвался из моих уст. Прекрасные карие глаза были затуманены пеленой слёз. Солёные дорожки спускались по пухленьким щекам, срываясь каплями дождя на цветастую поляну летнего наряда.

— Добрый! — всхлипывая, промолвила незнакомка.

— А что за слёзы на прекрасном личике? У вас что-то случилось? — не удержавшись, я даже пересел на её койку.

— Как же проникновенно писали раньше. И чувства раньше были настоящие, не то, что сейчас.

И она заплакала еще сильнее, уткнувшись носиком в моё плечо. Я был обескуражен, словно меня оставили наедине с маленьким ребёнком.

— Ну, ну! Вот увидите, всё закончится хорошо.

— Не закончится.

— Вы не можете этого знать.

— Знаю, я читала этот рассказ раз семь.

Я, конечно, был наслышан о женской логике, но, когда встречаешься с ней лицом к лицу, готов выйти в окно.

— Зачем же вы тогда снова читаете это, заставляя себя плакать, переживать?

— Вы ничего не понимаете, — отстранилась она от меня.

Ну, уж нет, мне уже слишком интересно, чтобы отступать. Психологи — люди, которым не свойственно сдаваться.

— Ну, так расскажите мне. Ведь я человек, далёкий от мира прекрасного.

Следующие полтора часа я слушал симпатичную попутчицу и осознавал, что заинтригован. Мной был выслушан монолог о творчестве Куприна, о его разносторонних произведениях и о его большой любви к Крыму. Оказывается, написал Александр Иванович не только известного мне «Белого пуделя», но и множество других произведений: «Яма», «Олеся», «Суламифь» и еще огромное множество. Всех не упомнишь. Моя спутница остановилась, видимо, на своём любимом произведении «Гранатовый браслет». К сожалению, из её рассказа я так и не понял, причём здесь гранатовый браслет, но клятвенно пообещал себе прочесть произведение в свободное время.

— Вы интересно рассказываете, должно быть, вы — учительница?

— Почти. Я — студентка.

— Наверняка, вы связали свою профессию с литературой!

— Да, я буду учителем русского языка и литературы — засмущалась леди.

— Значит, и вслух хорошо читаете?

— Разумеется.

— Так, может, прочтёте мне этот рассказ? Обещаю, что буду хорошим мальчиком.

Она улыбнулась, и с первого раза открыла нужную страницу сборника. Допоздна я слушал Олесю (так, кстати, её звали) и слышал, как в конце чтения она еле сдержалась, чтобы снова не заплакать.

— Что скажешь? — незаметно перешла она на «ты».

— Хм… Проникновенно. Восемь лет любить человека, не имея возможности поговорить, прикоснуться, это сложно и больно. Этот человек, Желтков, был очень сильным по натуре, я так думаю.

— Я боюсь ощутить в конце своей жизни, то, что и главная героиня.

— То есть?

— «В эту секунду она поняла, что та любовь, о которой мечтает каждая женщина, прошла мимо неё» — процитировала Олеся. — Я боюсь, что и со мной будет так.

Я посмотрел на неё и почувствовал, как что-то внутри перевернулось. Передо мной девчушка, лет на пять младше меня, но, которая уже готова кинуться в глубочайший омут такого сомнительного чувства. Ведь все психологи в один голос утверждают — любви нет. Есть привязанность, влечение, страсть, дружба, но только не любовь. Но если её не существует, тогда почему меня бросило в жар? Почему захотелось коснуться губами румянца её щеки? Почему появилось убеждение, что её великая любовь не пройдет мимо?

— Думаю, пора спать! — произнёс я, убедившись, что стрелки часов приближаются к полуночи. — Доброй ночи!

Дождавшись ответа, я отвернулся к стенке и стал размышлять над тем, почему случайная попутчица разбудила во мне столько чувств. Ведь, сколько было этих, действительно, попутчиц. С кем-то одного свидания хватило за глаза, с другими же и общение в Интернете было ошибкой. Были, конечно, две девушки, с которыми завязались «отношения». Увы, они не достигли даже отметки в полгода. Почему? Один Бог ведает. Быть может, эта встреча была уготована свыше? Не найдя объяснений в родной психологии, я списал всё на Её Величество Судьбу и, наконец, заснул.

Проснулся я около шести и поинтересовался у проводницы, где мы, собственно, находимся. Узнав, что через полчаса будет остановка на станции Кавказ, очень обрадовался возможности выйти на свежий воздух. Но, вернувшись в наш закуток, обнаружил, что Олеся всё ещё сладко спит и, судя по всему, просыпаться не думает. Присев на край её койки, негромко произнёс:

— Олесь, проснись!

Реакция последовала лишь после того, как я коснулся её плеча своими вечно холодными руками.

— Доброе утро! — улыбнулся я, когда девушка открыла глаза.

— Который час? — хмурясь, спросила она.

— Начало седьмого.

— Что-о? — пролепетала соня. — Я не встаю так рано, оставь меня.

— Ну, пожалуйста! — встал я, стянув с неё плед. — Послушай, сейчас будет остановка. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Приводи себя в порядок, а я подожду у выхода.

Уж не знаю, что заставило её встать, но через пятнадцать минут она подошла ко мне.

— Ты — ужасный человек, не позволяющий выспаться.

— Готов поспорить, что это будут лучшие шесть утра в твоей жизни.

Она с вызовом посмотрела на меня, а затем, отвернувшись, улыбнулась. И вот, поезд начал замедлять свой ход, пока совсем не остановился. Сойдя на перрон, Олеся подняла голову и сощурилась, приветствуя солнце.

— Пойдём, — сам того не ожидая, я взял спутницу за руку и подвёл к киоску с холодными напитками и мороженым. — Выбирай.

— Я замёрзну, если съем мороженое. Я всегда мёрзну, — поёжилась она.