Гера Фотич - Подонок [Авторский сборник]

Трамвай остановился, и Рая увидела, как он опять принялся помогать людям, осторожно поддерживая и провожая в салон приятельским подмигиванием и любимой фразой.

Всем входившим казалось странным, что из набитого народом трамвая никто не выходит через переднюю дверь. Но, проходя в салон, с опаской и недоверием поглядывали на помогавшего им мужчину. Продолжали протискиваться вглубь, в надежде выйти через другие двери.

Раиса отвернулась к окну, продолжая стоять у водительской кабины.

…Тот летний поздний вечер был тих, словно обессилен суетой прошедшего дня. Выйдя из дома подруги, Раиса выдохнула спертость очередных сплетен, дыма и чужих проблем. Торопиться не хотелось. До дома была одна остановка. Транспорта не было. Пришлось идти пешком.

Неожиданно в одинокой тишине ее слух уловил усиливающийся топот. Затем к этому звук добавилось регулярное шарканье и постукивание чем-то твердым. Первое желание было быстрее уйти, но любопытство взяло верх. Ждать пришлось недолго. Из подворотни выскочил, как ей показалось, подросток в шапке-ушанке и фуфайке. Издали он был похож на почтальона Печкина из Простоквашино, державшего между ног палку и вприпрыжку, немного боком, скачущего на ней по тротуару. Завидев Раю, он свернул к ней.

Ничего подобного она не видела с детства. Хотела улыбнуться воспоминаниям, но тут ее охватил ужас. Смесь отвращения и страха завладели ее волей, сковали разум. Мысли остановились, не зная, в какую сторону им двигаться: к ней приближался не подросток, а взрослый мужчина, давно небритый, с нависшими на глаза мохнатыми бровями. Он периодически криво улыбался почти беззубым ртом, а потом вытягивал губы в трубочку и, высовывая кончик языка, пыхтел, мотая головой, разбрызгивая слюни. Казалось, он совершает какой-то древний обряд. Первобытное топтание, пристукивание палкой об асфальт и сопение несло в себе колдовское заклинание, вызывающее у Раисы немой дикий страх. В довершение к этому, приблизившись, он заговорщически улыбнулся и, подмигнув, выпалил:

— Все нормально, да? Ну и хорошо!

Раиса замерла в ужасе.

Садись, подвезу! — продолжил он. И не ожидая ответа, засмеялся, так тихо и отрывисто, что можно было подумать, будто он икает, одновременно продолжая свой танец — подпрыгивая на месте.

Его ушанка дрыгалась на голове в такт подскокам, а распахивающаяся фуфайка обнажала размытые полосы тельняшки. Короткие брюки не скрывали гипсовой белизны ног, на которых болтались тяжелые, угрожающе шлепающие по асфальту ботинки.

От этих звуков на безлюдной улице у Раисы по спине то выступал пот, то мурашками бежал озноб.

Она хотела проснуться. Пытаясь спастись, мычала, выдавливая из себя крик о помощи. Странный смех мужчины отражался у нее в голове немым вопросом: «За что»?

Мужчина насупился и, сдвинув брови, стал по-детски гнусавить, подражая звуку динамиков:

— Поторопитесь, трамвай отправляется! Поторопитесь, трамвай отправляется…

Видя, что Рая не думает двигаться, стал громко и нетерпеливо постукивать палкой об асфальт. При этом продолжая уже недовольно шипеть и пускать слюни, словно капризный ребенок.

С новой силой поднявшееся в душе отвращение возвратило Раису к реальности. Но не той, которую она видела всегда, а какой-то потусторонней, полной безразличия ко всему и себе самой — будь что будет! Чувствуя, что когда-нибудь это должно закончиться, как и все происходящее, она подошла и встала за мужчиной.

— Держи! — крикнул он громко.

Она ощутила в руках засаленный хлястик фуфайки.

«Трамвай» рванул вперед.

Что было после, Раиса помнила смутно. Как называла адрес, как скакали. Все кружилось в сумасшедшем диком танце с притопыванием и подпрыгиванием. Голова шла кругом. Глаза фиксировали: дома, окна, дома.… Периодически она утыкалась лицом в затертый до кожи мех шапки. Упиралась руками в фуфайку, покрытую липкими подтеками. Отталкивая незнакомую спину от себя и вновь приближаясь к ней. Бессознательно ощущая давно забытые затхлые запахи подворотен, не чувствуя боль от бьющей по внутренней стороне ног палки, цепляющей на поворотах подол юбки.

— Ваша остановка, выходите! — мужчина встал, как вкопанный, и повернул голову вполоборота к ней, по-свойски подмигнул, кивнув:

— Все нормально, да? Ну и хорошо!

Рая медленно пошла домой.

— Неужели все? — подумала она, начиная приходить в себя.

Недавняя пляска еще продолжала гудеть во всем теле, наполняя душу пережитым страхом, заставляя ноги вздрагивать при каждом шаге.

— Стой! — требовательно прозвучало у нее за спиной.

Раиса обернулась, убежденная, что это уже конец. Главное не затягивать, чтобы не так мучительно. Надо только немного потерпеть! Совсем чуть-чуть.

— Плати за проезд! — строго сказал мужчина и притопнул ботинком.

Рая, молча, раскрыла сумочку и автоматически протянула рубль.

— Билет стоит три копейки! — Мужчина стал нетерпеливо постукивать палкой об асфальт.

Мелочи у нее не было. Рая почувствовала, что глухота, начавшая было уходить, вновь заволакивает сознание. Та надежда, похожая на выглянувшее солнышко в виде облезлой родной пятиэтажки, вновь затягивается грозовыми тучами.

Сломя голову она рванулась за последним ускользающим проблеском света, побежала изо всех сил к своей парадной, что есть мочи, крича на ходу:

— Я сейчас разменяю-ю-ю-ю-ю-ю!!

Была ее остановка. Раиса оторвала взгляд от окна и повернулась к выходу в первую дверь. Опускаясь на скользкую ступень, внезапно почувствовав локтем надежную мужскую поддержку. Ощущая на себе недоумевающие взгляды из глубины салона, она услышала над самым ухом знакомое заботливое:

— Все нормально, да? Ну и хорошо!

Григорьев, капитан третьего ранга, был не то чтобы профессионал по бегу на лыжах, но и не новичок в этом вопросе. Ни одно новшество в этом виде спорта мимо него не проходило. Неделю назад решил освоить коньковый ход. Да вот неудача — в воскресенье за городом на первом же километре сломал лыжу. Даже и не сломал, что обидно! А так, дрыгнул ногой, скидывая снег, носок у лыжи и отвалился. Чертыхнувшись, побрел домой с испорченным настроением.

Приехав на работу в понедельник, он сразу пошел на кафедру физкультуры к Степанову, мужику простому и понятливому во всех вопросах, касающихся спорта. Тот сказал сразу, что проблема решается с помощью поллитровки. Григорьев тут же послал курсанта в магазин.

Лыжа была новенькая с голубым, как зимнее небо, отливом.

Она сверкала своей чистотой, отражая бутылку и два стакана на столе в спортивной каптерке. Открытая банка сайры из дополнительного пайка спортсменов сиротливо приютилась на испорченном бланке почетной грамоты. Вилки хватило одной.