Сергей Телевной - Я - не заморыш!

— Двоих перевели в другие палаты — пошли на поправку, а дед умер.

— Как умер?

— Не знаю. Проснулся, а его уже выносят.

Я вспомнил свои ощущения, когда ехал в лифте, чувствовал, что там сегодня покойника везли.

— А сын знает?

— Не было у него ни сына, ни дочки, ни внука. Санитарка так сказала.

Вдруг мне постыдно захотелось плакать. Я вспомнил о бойцовском харак­тере и подавил это позорное желание, почти крикнув:

— Папка, а у тебя сын есть, я есть!

— Ну конечно, сынок!

— Пап, давай перекусим, — перевел я тему. — Мама тут что-то из фасоли целебное для твоих костей придумала.

— Давай, если целебное, — улыбнулся отец. — Только вместе с тобой.

— Пап, мы уже завтракали.

— Кирилл, меня-то с утра покормили. Хоть казенная пища, но калорий хватает. Давай, за компанию.

Я не сильно сопротивлялся, пришлось есть мамину целебную фасоль. Как-то не заметил, что почти сам ее и съел. Это меня смутило, и я как бы в оправдание выдал:

— Пап, мама сейчас поехала на Изоляторный земляка нашего искать, чтобы временную прописку оформить.

— Хорошо.

— Потом она будет устраиваться сюда санитаркой, — продолжил я «выдавать семейные тайны».

— О как! Не ожидал.

— Мама говорит: пока отец на ноги не встанет, мы не уедем. Это ей наш поп так сказал.

— Ваш поп? Что, в Лесостепном есть церковь?

— Да, пап, есть. Ее уже почти построили. — Я хотел рассказать, как мы с рыжим Дениской помогали на церкви, но потом сдержался, только добавил: — Служба пока идет в подвале. А поп, то есть батюшка Артемий, в «горячих точках» был.

— А что это мать такая верующая стала?

— Вот придет, спросишь у нее сам. А эта твоя Жанка когда к тебе при­ходит? Неохота, чтобы они здесь пересекались.

— Да я понимаю. Как-нибудь решим, — вздохнул отец. — Наверное, в ближайшее время не придет. Уедет она из Перми, пока все не утрясется.

Что должно утрястись, мы с мамой подробностей не знали. Точно была авария, вроде на отца повесили разбитую иномарку, потому что он был выпивший за рулем. Ладно, еще будет время вникнуть.

— Пап, а ты знаешь, что тебе в нашем бывшем колхозе положен земель­ный пай?

— В каком колхозе, Лесостепновском?

— Да. Маме вчера теть Галя прислала по электронке письмо: всем быв­шим колхозникам или членам их семей положены земельные паи. Ну, кто сколько лет в колхозе проработал.

— Серьезно? Так я там год всего был, еще до женитьбы.

— Ну, значит, небольшой участок. А вот мама за моего дедушку Кирилла получит большой пай.

— Это как же?

— Новый губернатор так сказал: земля тем, кто на ней работал. Наши поселковые мужики за землю судились, вот и отсудили. Сейчас председатель колхоза, точнее, кооператива, дядька Мишка-зоотехник.

— Ну, помню такого.

— Мама придет, подробнее расскажет, если что.

— А она сегодня обещала?

— Не знаю. Если уладит с временной пропиской.

Пауза затянулась. Отец снова задумался о чем-то. О своем земельном пае? О маме моей? О чужой разбитой машине? Не знаю. Но в мыслях он точно не со мной.

— Пап, ну я пошел. Мне сегодня в вечернюю школу.

— Давай, сын. В новом коллективе заяви о себе.

Спускался я на первый этаж уже не на лифте. Нафиг надо, там сегодня дедка-покойника везли. Я не боюсь, но все-таки.

Шок — Ленка беременна! Все остальное — мелочи жизни

В вечерку идти не хотелось. Что там меня ждет? Может, в этой школе учатся одни бандюки типа Амбала. Тетя Галя говорила, что половина Перми — зэки, половина — менты. А батя советует: заяви о себе! Легко сказать.

Надо симку вставить. Разослать номера Дениске, Маришке, может, Звезд­ной Звезде. Еще кому? Ну, классной моей бывшей. Хотя зачем? Вот сегодня с новой классной придется общаться. Что она за птица? Жена доктора — будет лечить мне мозги суффиксами-префиксами. А может, новая классная про «меню подростка» будет пургу мести? Невовремя захотелось есть. Блин, я же недавно у отца перекусил. Что ли, сквозануть — не пойти в школу?

Зазвонил мой телефон.

— Да, мам.

— Кирилл, жду возле вечерней школы. Ты сейчас где?

— На «Титанике»! — автобус как раз ехал по плотине КамГЭС, и я попы­тался острить.

— Не морочь голову, конкретно — где?

— Ну, через КамГЭС переезжаем, — пояснил я и понял, что днем гидро­станция на океанский лайнер никак не похожа.

— Жду у школы, «Титаник» доморощенный.

Ну, понятно. Сегодня не удастся соскользнуть. Придется тащиться в школу.

Пока ехал, пришла СМСка от Дениски: «Привет, Кир. У меня все нормалек. Амбала участковый закрыл. Говорят, Ленка от него беременная. Как ты? Пока».

Ну, дела! Я сидел и переваривал. Потом написал Дениске: «У меня все пучком. Про Амбала и Ленку — это точно? Может, сплетни?»

Дениска ответил: «По ходу, не сплетни. Ее Завмаг увез куда-то».

Чуть не прозевал свою остановку — все думал о Звездной Звезде: ревно­вал, злился, жалел. Ленка беременная — как там классная отреагировала, да и вообще, вся школа? Маришка что-то молчит, не пишет.

Я выскочил из автобуса, огляделся. Помню, надо идти через березовую рощу. Там прикольные мостики — разноцветные. И памятники интересные. О, этого я узнал — Ванька Жуков, который писал «на деревню дедушке».

Вспомнил своего дедушку — Кирилла, которого при жизни не видел, и почему-то того деда, что сегодня ночью умер в палате у отца. К чему это? В парке так красиво, а тут — мысли про мертвых. Ну, и про Ленку с Ам­балом.

Среди этих мыслей — резкий звонок от мамы:

— Ты где, Кирилл!

— Я подхожу к школе, в парке.

— А ты в какую школу лыжи навострил средь бела дня? — вдруг возник­ли рядом два местных пацана. Ростом пониже меня, но оба плотные. Видно, мои ровесники.

Я успел выключить телефон и немного растерянно сказал:

— В вечернюю. А что?

— Ты, видать, неместный. Говор какой-то.

— Я из неоднозначного региона, — так им и сказал, потому что здесь наши края так называют.

— Откуда-откуда? Ты че, гоняешь?

— Отвечаю, — как можно убедительнее сказал я, прижавшись спиной к дереву, чтобы сзади никто не смог напасть, если вдруг чего.

— Что у тебя за мобила?

— Нокия, кнопочная.

— Отстой.

Мне пришлось согласиться.

— Закурить есть?

— Нет, я не курю уже два дня.

— Бросил?

— Нечего. То в поезде — с мамашей, то тут — без копейки.

— А ты про копейки чего это вдруг? Думаешь, будем тебя потрошить?

— Нет, не думаю.

— А зря! — оба засмеялись. — Ну ладно, пошли в вечерку. Мы тоже туда.

— Пошли, — согласился я, чувствуя, однако, какой-то подвох.

— А зачем в Пермь приехал?

— Отец в аварию попал, сейчас лежит в больнице весь переломанный, не встает.

— Точно?

— Отвечаю! — снова сказал я убедительно.

— Ну, ты не трусь. Мы детей не обижаем и заморышей тоже.