Мирослав Рафай - Современная чехословацкая повесть. 70-е годы
- Название:Современная чехословацкая повесть. 70-е годы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Прогресс
- Год:1979
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мирослав Рафай - Современная чехословацкая повесть. 70-е годы краткое содержание
Современная чехословацкая повесть. 70-е годы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Да приводи ты хоть мамзель из бара, только договорись уж наконец с отцом. Все нервы вымотали!
Действительно, за ужином у нас в последнее время была сплошная игра в молчанку. Я садился за стол и смотрел на предметы, которые там находились. Мог, скажем, полчаса разглядывать солонку. Иногда открывал крышку и проверял, сколько соли.
Отец не выносил этого. Я же не выносил цветной капусты. Как только наступал сезон этого овоща — а в нашем рационе он не кончался круглый год, — цветная капуста подавалась у нас три раза в неделю. Один раз я попросил маму дать мне вместо капусты кусок хлеба с салом. Хлеб с салом я любил еще мальчишкой, что дома у нас было хорошо известно. Однако этой пустяковой просьбы оказалось достаточно, чтобы отец вскипел. Тут же стал говорить, что я не чувствую никакой благодарности к родителям. И что хотел бы он видеть семью, где бы всё это терпели.
Что именно не потерпели бы в другой семье, он не сказал, но было ясно, куда метил этот камешек.
Отец ждал, не скажу ли я что-нибудь о разводе, но мне пускаться в объяснения не хотелось.
Потом он вообще стал обращаться ко мне только через посредничество мамы. Меня при этом каждый раз кидало в дрожь, и все-таки от комментариев я воздерживался. Это становилось даже забавным — смешно и назидательно.
— Да объясни ты ему наконец, когда порядочные люди возвращаются, — говорил он маме, стоящей около меня у вешалки.
Или в другой раз:
— Ему что, надо жечь свет напролет всю ночь? Днем мало времени для чтения? Ты вообще знаешь, чем он занят днем?
Или такое:
— Зачем я покупал калошницу? Так целый день и будем спотыкаться о его лыжные ботинки, провались они?..
Я неожиданно узнавал от папы многое такое, что мне до тех пор было неизвестно. Например, что я хлопаю дверьми, когда, придя с работы, он хочет отдохнуть. Это была полнейшая нелепость. Стоило папе опуститься на тахту в гостиной, как он тут же засыпал с открытым ртом. Во сне папа не храпел, а посвистывал носом. Уж если человек посвистывает носом — ясно, что он спит. Папа посвистывал весь этот час до ужина, что слышно было даже в коридоре. Он бы не перестал посвистывать, если бы под окном взвыла сирена «скорой помощи». Это дома знали все. Как знали и то, что папа на меня беспрерывно нападает… Но молчали. И это было много горше всех его нападок. Особенно меня взорвало, когда он начал маме выговаривать, что она тратит много денег на пластинки. Хотя последний раз пластинку с песнями Карела Готта я купил где-то после летних каникул. Однажды вечером это у меня выкристаллизовалось, и я пошел поговорить по душам с мамой.
— Постой минуточку, — сказала она, — вот непременно надо прерывать в самом интересном месте!..
Уж если мама перед телевизором — к ней не подступись.
Я пошел в комнату и попытался углубиться в чтение.
Через час там появилась мама.
— Ты хотел что-то мне сказать?
И сразу же:
— Как тут накурено! Разве нельзя проветрить?
А я был совершенно ни при чем. Весь вечер в комнате сидели отец с зятем, но объяснять все это не хотелось. И было грустно, что уже и маме ничего нельзя сказать.
На следующий день я поделился с Ладеной, сказал ей, что у нас стало невозможно жить, рассчитывая встретить у нее сочувствие. Ладена, помолчав, заметила:
— Наш папа тоже нас не понимал, но мне это уж было безразлично — только бы он был дома…
За все то время, что я ездил в общежитие, мы с ней ни разу не заговорили о родителях. Теперь я спросил:
— Как твоя мама? Еще сердится?
— Она и не сердилась.
— Нет?..
— Она считала себя оскорбленной. Это несколько другое, надо в этом разбираться, Алеш. И считала не без оснований!
— Я ей пошлю письмо, — пришло мне в голову.
— Как будто этим можно что-то изменить… Я все ей объяснила.
— Так что, она не сердится?
— Я ведь сказала: она не сердилась. Ты вообще слышишь, что я говорю?
— Слышу.
— Ну молодец.
— Ты давай шевелись, — сказал я. — Поживей делай мне кофе! Я не терплю нападок. Ты не забывай!..
— А ты не забывай, что у нас подобрался сахар и через час придет Вишня, захочет поработать, и тебе придется выкатиться. Так что вложи все свои таланты в этот час.
Я пошел целовать ее.
За кофе она мне сказала, что мама работает секретаршей в системе СКБ [16] Северочешский каменноугольный бассейн.
, подрабатывает перепечаткой разной документации; содержит бабушку, через день присылает письма в общежитие и периодически проворачивает с Ладеной большую стирку, поскольку этой перепечаткой заработала на стиральную машину — украшение ванной комнаты в квартире на улице Фучика. Потом Ладена достала фотографию элегантной женщины лет сорока, в очках, одетой в брючный костюм.
— Вот мама, — сказала Ладена. — Не дашь ведь ей пятидесяти?
— Никогда, — сказал я.
А потом спросил:
— Ты почему не ездишь домой, хотя бы раз в неделю?
— Так. Не могу.
— Но почему?
— Не задавай глупых вопросов, Алеш!
— А я задаю глупые?
— Конечно.
Мы помолчали.
— Я не хочу, Ладена, чтоб из-за меня ты портила отношения с твоими. Это было бы мне крайне неприятно.
— Я уже все это утрясла, Алеш. Не думай, мама — не мещанка. Просто она хотела слышать правду от меня… Она ее услышала. А знаешь? У мамы будет день рожденья. Сделаешь приписку?
Ладена вынула письмо. То было не письмо, а целая новелла. Три листа, сплошь исписанных мелким Ладениным почерком. Я приписал несколько слов. Мол, рад возможности передать поздравления — что-то в этом духе. И подписался: «Алеш». Ладена смотрела на листок через мое плечо. Потом, заклеив конверт, сказала:
— Маму зови Ганка, а то обидится.
— Да что ты? — сказал я, подумав, где это я буду называть ее так.
— Обязательно. И можешь говорить ей «ты».
Я кивнул.
Ладена подняла свои большие золотисто-карие глаза и бросилась от тумбочки ко мне.
— Алеш, — сказала она с облегчением в голосе, как будто радуясь, что все опять в порядке, — спроси меня еще раз, почему я не уехала домой на воскресенье!
— Зачем?
— Спроси!
— Ну — почему?
— А потому что мне даже не хочется. Я хочу быть с тобой!
— А раньше ездила? — боялся я поверить.
— Ну вот, привет. Ты долго еще будешь ревновать? — нахмурилась она, так что у переносья собрались морщинки. — Я знаю, на уме у тебя — Рихард. Думаешь, я проводила с ним все воскресенья, а теперь корчу из себя святую, жертвующую родными, и выдаю это за добродетель…
— Постой, — прервал ее я, — почему именно Рихард? Тебе каждый день звонит какой-то парень! Несметное число парней…
— На то и телефон, чтобы люди звонили. Мне звонят разные знакомые. Обычно я в них как-то заинтересована. Так что не суетись. Не предъявляй претензий, если все равно будем разводиться.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: