Владимир Козлов - Сестра Морфея

— Я знаю, — напрягая глаза вперёд, сказал он и включил зажигание.

Заградительную сетку на балконе они с Асей вешали четыре дня. Дело оказалось хлопотным, и без лестницы стремянки и дрели обойтись было не возможно. А ещё сильная духота нависла в спортзале, от которой не куда было спрятаться. На Асе была надета открытая майка, а Винту пришлось до пояса оголиться. Вся основная работа легла на его плечи. Ася понимала это и ни на шаг от него не отходила, то лестницу поддержать, то, что, — то подать. Делала всё ответственно и обязательно переспрашивала. Переспрашивала не потому, что не понимает, а просто хотела его лишний раз отвлечь от работы и разговорить. С особой нежностью она стирала полотенцем обильный пот с его лба, который постоянно стекал ему в глаза. Этой процедурой она занималась всех чаще и когда прикасалась мягким полотенцем к его лицу, непременно прижималась к его голому торсу. В ней происходил сложный душевный процесс, который объяснения не требовал. Всё дело в том, что он ей безумно нравился, и как отец и как мужчина. В любой ипостаси, он для неё был пригожий. Хотя на все её сближения он отвечал безразличием. Она это замечала, но надеялась, что зов природы, поломает его стойкий характер. Он был восприимчив к таким отношениям и почувствовал сразу её тягу к себе. По своей природе он не был хищником до женских сердец, но если рыбка добровольно плыла в его невод на нерест, он готовил из неё «наваристую уху». После завершения этой скучной работы, Ася пригласила его к себе на ужин. Жила она через квартал от школы в однокомнатной квартире. Дочка в это время находилась в лагере. Пока она накрывала на стол, он осмотрел её скромненькую квартирку. Затем переключился на медали, висевшие, словно баранки на одной связке. Перебрав и пощупав все награды пальцами, с восхищением произнёс:

— Весомо!

Она в ответ ничего не сказала, только пригласила к столу. По обилию блюд, холодной закуски и дорогого коньяка не трудно было догадаться, что она готовилась к этому пышному застолью. Они просидели с ней за столом до позднего вечера, и когда пришло время собираться домой, Ася не смогла найти ключ от входной двери. Эту ночь ему пришлось провести в квартире восточной женщины.

…Сергей Сергеевич полностью ушёл в работу. На дворе стоял разгар лета. С Сибири он отобрал тридцать детей, остальные были все в разъездах. Ежедневно тренировки посещала Яна и постоянно у неё были грустные глаза, что приводило Винта к раздумьям. «Либо она хронически больна, либо голодна, третьего не дано», — думал он, оставив этот печальный признак на совесть матери.

…Ася ходила за ним по пятам и впитывала как промокашка все его дельные советы. После тренировок они оставались одни в зале, и он учил её играть. Она оказалась способной ученицей и за короткий срок прилично стала держать мяч на столе. На день молодёжи по городу объявили соревнования, которые должны были проходить в «Сибири». Желания никакого не было показываться там, но Вишневская настояла, чтобы они с Асей, в обязательном порядке выставили детей. Участников было не особо много и если бы, не дети Винта, то соревнования вряд ли состоялись. Хаджа был главным судьёй, все его родственники помогали ему в судействе. Сергей Сергеевич не хотел приветствовать главную судейскую коллегию. Поэтому отдал заявку Асе и послал её на жеребьёвку, а сам присел на подоконник. К нему подошёл его бывший коллега по Сибири Вадим Незнамов. Крепко пожав Платону руку, сказал:

— Вижу, ты Сергеевич пристанище себе где — то нашёл. Я бы тоже сбежал отсюда. Да всё хочется верить Александру Андреевичу.

Платон в ответ ухмыльнулся:

— Только себе не ври, — не верой ты живёшь, а боишься перемен. Запомни, никакого будущего у Сибири нет, и не будет, если, у её хозяина по кредитам два миллиона долгов. Он уже один клуб настольного тенниса «Ритм» обанкротился, такая же участь и «Сибирь» ждёт.

— А у нас уже и работать не кому, — сообщил неожиданную новость Вадим, — вслед за тобой все тренера разбежались. Остался один я и вот они, — кивнул он на судейский столик, где сидели Фима и Борис.

Хаджи в зале видно не было. Он куда — то исчез

К Платону в это время подошла Ася, и присела с ним рядом на подоконник.

— Отдала заявку? — спросил он.

— Да! Но главный судья посмотрел мою заявку и бросился, как ошпаренный в ту дверь, — показала она на его кабинет.

— Ясней некуда, — тяжело вздохнул Сергей Сергеевич, — в заявке указана команда ДЮСШ «Метеор» и фамилия тренера, то есть моя. Он побежал звонить Смородиной или её мужу. Завтра у меня по работе могут возникнуть проблемы.

Ася прижалась к его плечу:

— Ни хочу никаких проблем. Мы так хорошо с тобой развернулись. Людмила Васильевна думаю, закопает все проблемы. Она женщина своенравная и не любит когда ею потакают.

— Вишневская правит у себя в Метеоре, — тихо сказал Вадим, — а Смородину отцы города порой доверяют управлять штурвалом. Как говорится, с богатым не судись, а сильным не борись. Если только Хаджа замутит, что — то против вас, а он это точно сделает, — то ваши дела тухлые. И выручить вас может только Людмила Ивановна Шабанова. Она похитила у Хаджи очень важные бумаги. Если они всплывут в стенах администрации или Волгина, — генерального директора РУСАГРО, то Хадже, придётся закрывать свою богадельню. Он когда обнаружил пропажу такой хай поднял — значит боится. А Людмилу Ивановну, найти не может. По телефону её при нас вызвонил так она его открытым текстом, так далеко послала.

…Платон повеселел от полученной информации. Наперёд зная, что в противном случае Людмилу Ивановну он всегда может сделать ведомой в любом деле. Он уже понял, что для неё стал своеобразным идолом, за которым и в огонь и в воду полезет.

Хаджа появился в спортзале, когда соревнования были в полном разгаре. Он сидел за столом с опущенной головой и в сторону Платона не смотрел. Ему было над, чем задуматься. По раскладу турнирных таблиц ни один из его юных спортсменов даже в пятёрку не попадал. Везде лидировали теннисисты из Метеора. Они забрали все кубки и медали. Ася прыгала от счастья.

— Я прям сейчас позвоню Людмиле Васильевне, — щебетала Ася, — пускай она в понедельник на оперативке отчитается, первым нашим и самым лучшим результатом в городе по настольному теннису.

…Как и думал Платон, радость её оказалась преждевременной, — в понедельник ему позвонила Вишневская. В её голосе угадывались печальные нотки. Она просила после обеда прибыть в её кабинет. Он уже заочно считал себя рассчитанным, впрочем, особого сожаления по этому поводу никому не показывал.

Людмила Васильевна сидела за столом, понурив голову. Не смотря в глаза Платона, глухо произнесла.