Джон Кутзее - Сцены из провинциальной жизни

— Джек как ребенок, когда дело доходит до денег.

Бенсьюзен и Общество юристов возникли на горизонте, потому что существуют люди, которые хотят спасти его отца, которые знали его по прежним временам, когда он был ревизором арендных сделок. Они испытывают к нему симпатию, они не хотят, чтобы он попал в тюрьму. Ради прошлого и из-за того, что у него есть жена и дети, они закроют глаза на некоторые вещи, кое о чем договорятся. Он сможет вернуть деньги, выплачивая их в течение пяти лет. Когда это будет сделано, дело будет закончено, и о нем забудут.

Мать консультируется с юристом относительно себя. Ей бы хотелось отделить свое имущество от имущества мужа, прежде чем случится новая беда: например, закрепить за собой обеденный стол, комод с зеркалом, кофейный столик из африканского ореха, который подарила ей тетя Энни. Ей бы хотелось, чтобы были внесены поправки в их брачный контракт, согласно которому оба ответственны за долги друг друга. Но брачные контракты, как выясняется, изменять невозможно. Если погибнет отец, то вместе с ним погибнут и они — мать и дети.

Экстеена и машинистку увольняют, практика в Гудвуде закрывается. Он так никогда и не узнает, что случилось с зеленым окном с золотой надписью. Мать продолжает преподавать. Отец начинает искать работу. Каждое утро, ровно в семь, он отправляется в город. Но через час-другой (это его секрет), когда все уходят из дома, он возвращается. Отец надевает пижаму и снова ложится в постель с кроссвордом из «Кейп таймс» и четвертью литра бренди. Потом около двух часов дня, перед возвращением жены и детей, он одевается и идет в свой клуб.

Его клуб называется «Уинберг», но на самом деле это всего лишь часть отеля «Уинберг». Там отец ужинает и проводит вечер за питьем. Иногда после полуночи его будит шум (у него чуткий сон): перед домом останавливается автомобиль, открывается парадная дверь, отец входит и идет в уборную. Вскоре после этого из спальни родителей доносится яростный шепот. Утром на полу в уборной и на сиденье унитаза — темно-желтые брызги, и там тошнотворно-сладкий запах.

Он пишет объявление и вывешивает его в уборной: «ПОЖАЛУЙСТА, ПОДНИМАЙТЕ СИДЕНЬЕ». Объявление игнорируется. Отец мочится на сиденье унитаза, тем самым бросая вызов жене и детям, которые отвернулись от него.

Он узнает секрет отца, когда однажды не идет в школу и остается дома, захворав или притворившись больным. Со своей кровати он слышит скрежет ключа в замке, слышит, как отец устраивается в соседней комнате. Позже, с виноватым и сердитым видом, они проходят друг мимо друга в коридоре.

Прежде чем уйти из дома днем, отец предусмотрительно вынимает все из почтового ящика и кое-что прячет под бумагу, которой застелен низ его платяного шкафа. Когда наконец открывается шлюз, именно эти бумаги, спрятанные в платяном шкафу — счета со времен Гудвуда, долговые расписки, письма от адвокатов, — особенно расстраивают маму.

— Если бы я только знала, я могла бы что-то предпринять, — говорит она. — А теперь нашей жизни конец.

Долгов полно. Кредиторы приходят в любое время дня и ночи, кредиторы, которых он не видит. Каждый раз, как раздается стук в парадную дверь, отец запирается в своей спальне. Мать тихо здоровается с кредиторами, проводит их в гостиную, закрывает дверь. После этого он слышит, как она сердито шепчет что-то себе под нос на кухне.

Заходит речь об Обществе анонимных алкоголиков — о том, что отцу нужно пойти к анонимным алкоголикам, чтобы доказать свою искреннюю готовность. Отец обещает пойти, но не идет.

Являются два судебных исполнителя, чтобы составить опись имущества. Это происходит в солнечное субботнее утро. Он удаляется в свою спальню и пытается читать, но тщетно: исполнители требуют доступа в его комнату, в каждую комнату. Он выходит во двор за домом, но даже там ему нет покоя: они шныряют повсюду, делая записи в блокноте.

Он все время кипит от ярости. Этот человек (так он называет отца, когда говорит с мамой: он слишком разгневан, чтобы называть его по имени) — почему у них должно быть что-то общее с этим человеком ? Почему ты не даешь этому человеку отправиться в тюрьму?

У него двадцать пять фунтов на сберегательной книжке на почте. Мать клянется, что никто не отнимет у него эти двадцать пять фунтов.

Должен прийти какой-то мистер Голдинг. Хотя мистер Голдинг цветной, каким-то образом он имеет власть над отцом. Мистера Голдинга примут в гостиной, как остальных кредиторов. Он будет пить чай из того же чайного сервиза. В обмен на то, что с ним будут так хорошо обходиться, мистер Голдинг, как они надеются, не станет возбуждать дело.

Является мистер Голдинг. На нем двубортный костюм, он не улыбается. Он пьет поданный мамой чай, но ничего не обещает. Он хочет вернуть свои деньги.

После того как он уходит, возникает спор, что делать с чашкой. Оказывается, существует обычай, согласно которому после того, как цветной попил из чашки, эту чашку следует разбить. Он удивлен, что семья матери, которая ни во что не верит, верит в этот обычай. Однако в конце концов мама просто моет чашку с хлоркой.

В последний момент на помощь приходит тетя Гэрли из Уиллистона — ради чести семьи. В обмен на заем она ставит определенные условия, одно из них: чтобы Джек никогда больше не практиковал как адвокат.

Отец соглашается на эти условия, соглашается подписать документ. Но когда приходит срок, его надо долго упрашивать встать с постели. Наконец он выходит — в серых слаксах и пижамной куртке, босиком. Молча подписывает бумагу, затем возвращается в постель.

В тот вечер отец одевается и уходит. Они не знают, где он проводит эту ночь, он возвращается только на следующий день.

— Какой смысл заставлять его подписывать? — говорит он матери. — Он никогда не платит долги, с какой стати он будет платить Гэрли?

— Бог с ним, я сама ей заплачу, — отвечает она.

— Каким образом?

— Заработаю.

В поведении матери есть что-то такое, на что он больше не может закрывать глаза, что-то странное. С каждым новым горестным открытием она становится все сильнее, все упрямее. Кажется, будто она накликает на себя беды с единственной целью: показать миру, сколько она может вынести.

— Я выплачу все его долги, — говорит она. — Буду выплачивать частями. Я буду работать.

Ее муравьиное упорство злит его до такой степени, что ему хочется ее ударить. Ясно, что именно кроется за этим: она хочет пожертвовать собой ради своих детей. Бесконечное самопожертвование — это ему слишком хорошо знакомо. Но когда она пожертвует собой до конца, когда продаст последнее платье и туфли и будет ходить с окровавленными ступнями, — что делать ему? Эту мысль он не в состоянии вынести.