Оксана Бутузова - Рассказы

– Раз в месяц мусор вынесет, так не пойми что уже за это требует, – возмутилась та.

В голове Рудакова не просветлело. Он вернулся в комнату, открыл ящик письменного стола – там было много всякой всячины, что скопилось за годы его перманентных увлечений и что жалко было выкинуть: коллекция монет, самодельная трубка, вырезки из газет, выцветшие брошюры с правилами дорожного движения и прочее. Рудаков неожиданно ясно увидел, сколько возможностей таит в себе один лишь этот ящик. Каждая из вещей имела продолжение, стоило лишь сделать выбор. Но только вот зачем ему этот выбор?

Свобода выбора на глазах превращалась в несвободу этот выбор не делать. То есть, если Рудаков и сделает какой-то выбор, он изначально будет несвободным, поскольку он его не хотел. Выбирать или не выбирать – в этом теперь была проблема.

Рудаков вспотел от умственного напряжения и включил телевизор. Это всегда помогало на время отрешиться. Программы переключать не стал, остановился на первой попавшейся. Передавали новости. Толпы демонстрантов заполонили экран и улицы какого-то города. Перед Рудаковым мелькали транспаранты с иностранными словами, которых он не понимал. Диктор пояснил, что митингующие требуют от властей свободу выбора.

– Идиоты! – тихо сказал Рудаков. – Да вы хоть знаете, что это такое?!

Демонстранты, видимо, не знали и продолжали требовать.

– А ну вас к лешему. Живите, как хотите.

И он снова погрузился в свою несвободу, как в аквариум без рыб, с одной сплошной зеленовато-бурой тиной. Эта тина заволокла все, что до этого так любил или не любил Рудаков, все стало однообразно мутно и безвкусно, и жена, проплывающая мимо большой белой камбалой, не притягивала и не отталкивала. И уже ничего не говорила.

Только после нескольких дней пребывания в состоянии полного погружении он вдруг сообразил, что делу можно придать и обратный ход. А именно, выпить эту чертову «Свободу выбора» еще раз, через «не хочу», при этом соблюсти все формальности, словом совершить тот же ритуал.

Пластиковые стаканчики Рудаков нашел быстро. Место, где они пили, он тоже прекрасно помнил. С бутылкой оказалось сложнее – в том универсаме не было, пришлось обежать весь район и купить уже по полной цене. Но, главное, как назло, куда-то пропал Малютин. Его не было ни дома, ни на последней работе.

Он нашел Малютина в одном из соседних дворов. Тот сидел задумчивый на детской площадке и разглядывал детей.

– Слышь, ты как? – подошел к нему Рудаков. – Я тебя искал.

– Зачем? – Малютин поднял на него мутные глаза.

– Надо бы повторить, – Рудаков открыл перед ним пакет, но Малютин даже не заглянул внутрь.

– Я завязал, – ответил он.

Этот скотный двор ничем не отличался от других дворов в округе. А если бы и отличался, никто бы не заметил разницы, потому что не стал выяснять – пустое это дело. Здесь так же воняло навозом и скошенным клевером, кудахтали куры, блеяли козы, и корову выводили на пастбище одной и той же дорогой, которую она знала наизусть. Те же отруби и овес по утрам, а вечером сочная морковка с грядки. Бывали дни, когда кого-то забирали, его место тут же занимал молодняк. Кто-то вылуплялся, кто-то дох. В общем, свершался обычный круговорот жизни и смерти в природе.

Достопримечательностью двора можно назвать лишь небольшой заросший пруд, в котором плавали утки, выискивая в камышовых заводях рачков и личинки насекомых. Прыткие водомерки рассекали под самыми их клювами, и кое-где выныривали из воды бутоны кувшинок, лопаясь бело-розовыми цветками. С ними сражались утята, пытаясь вытянуть упругие стебли со дна. Но кувшинки не поддавались, словно были привязаны намертво. Особый уклад жизни также был намертво привязан к этому месту, и даже если скотный двор выкорчевать отсюда со всем содержимым, его дух все рано останется.

Годами здесь не появлялось ничего нового: кролики глазели из клеток на вышагивающих в загоне кур, а те в свою очередь наблюдали, как полощутся в воде утки, и все вместе провожали бессмысленными взглядами корову на пастбище. И так продолжалось, пока хозяин не решил установить на пруду водяную мельницу.

Он долго возился, сколачивая на берегу колесо с широкими лопастями, и маленький деревянный домик с покатой крышей, на котором закрепил колесо, а над ним поместил горизонтальный желоб для стока воды. Когда все было готово, хозяин раскрутил колесо, оно зашумело, и из желоба потекла вода. Попадая на лопасти, она уже сама двигала их.

Животные наблюдали за работой хозяина сдержанно. Гуси на берегу вытянули шеи, а утки сгрудились на противоположной стороне пруда, ожидая, когда стихнет шум. Хозяин ушел, однако, шум не смолк, и колесо продолжало вертеться.

– Что, что там такое? – забормотали гуси. Они не хотели мочить лапы.

– Плывите и посмотрите, – отвечали утки.

– Вижу колесо, как на телеге, – закричал с забора петух. – Только поднимает не пыль, а воду. И никуда не движется.

– Зачем? Зачем? – встрепенулись куры. Они любили все повторять по два раза.

– Нам крышка, – изрек баран. Он всегда говорил коротко и ясно.

Не всем была видна мельница, многие слышали только плеск воды, и это настораживало еще больше. Не понятно было, что произошло и с какой стороны накроет их эта крышка.

– Когда одного из нас забирают, тут все ясно, – рассуждали кролики. – Он ушел за смертью. Мы привыкли. Рано или поздно мы все уйдем. Но чтобы сама смерть пришла и стояла здесь, над нами и шлепала своими клешнями – это уж слишком. Мы не переживем.

– Какая разница, в печи жарится или на этом вертеле, – хрюкнула свинья.

А корова не сказала ничего. Она давала молоко и телят – с нее было достаточно.

Следующим этапом хозяин установил на дворе столб с мутным стеклянным пузырем наверху, от него протянул провода к мельнице, под самую крышу. И снова это вызвало непонимание обитателей.

– Я же говорил, – ликовал баран.

– Ты про крышку говорил, а это столб с пузырем, – напомнила свинья.

– С пузырем и веревками, – уточнил петух. – Интересно, как эта штука работает?

Он наклонил голову, разглядывая фонарь то одним глазом, то другим.

– Обыкновенно работает. На веревках всегда что-нибудь висит, – зашипели гуси. – Нас всех здесь повесят.

– На всех места не хватит, – робко возразили кролики. По численности они перекрывали всех остальных.

– По очереди вздернут, – объяснил петух.

Продолжать спор никому не хотелось, и в этот день животные улеглись в своих загонах и клетках раньше обычного, чтобы умереть ночью, не дожидаясь страшной муки на висельном столбе.

Солнце пошло на убыль, наступила тьма, и в это время каждый видел во сне столб и себя, висящего на нем в полном одиночестве. И не могли они знать, что в это время вспыхнуло над их двором еще одно солнце – возможно, первый электрический свет на этом месте за всю историю существования Земли.