Йоханнес Зиммель - Из чего созданы сны

— Да, — ответила Ирина.

— Рост примерно метр восемьдесят?

— Да!

— Короткие светлые волосы. Очень коротко пострижены? Можно сказать, по-армейски?

— Да! Да! Да! — Ирина вскочила.

— Продолговатое лицо, выглядит очень крепким, смуглая кожа и шрам на подбородке?

— Это он! — вне себя закричала Ирина. — Это он, да! Это Ян Билка!

— Имени его мы не знаем, — сказал портье.

— Как это? Если он жил у Михельсена как квартирант или даже как гость, он должен был зарегистрироваться в полиции, — заявил я.

— Да, — подтвердил Кубицкий и закусил нижнюю губу.

— Так что же, Михельсен не давал вам никакого заявления на регистрацию?

— Нет, — ответил Кубицкий.

— И вы его не потребовали?

— Нет. Он мне сказал, что сам зарегистрировал своего друга в полиции.

— И вы с этим согласились?

— Да, — сказал Кубицкий и опустил голову.

— Он боялся, — объяснил Гарно. — После всего, что уже произошло там, наверху, у Михельсена… и потом ему же сказали, чтобы он не лез в дела Михельсена.

— Ну, хорошо, — сказал я. И, обращаясь к Гарно: — Вы тоже знали мужчину, соответствующего этому описанию, который жил у Михельсена?

— Да, конечно. Я видел этого мужчину пару раз. Хотя он большей частью сидел в квартире Михельсена, — ответил Гарно.

— Так он там все-таки жил! — воскликнула Ирина.

— Конечно. Мы же это все время и говорим!

— С какого времени? — спросил я.

— С конца августа, — ответил портье. — Но только, я вас умоляю, не выдавайте, что узнали это от меня!

— Значит, слуга лгал.

— Разумеется. Этот господин… Как, вы говорите, его фамилия?

— Билка, — сказала Ирина и сжала руки. — Ян Билка!

— Этот господин Ян Билка жил у господина Михельсена с августа до сегодняшнего дня. Вместе они и покинули дом.

— Они… — Ирина не смогла договорить.

— Садитесь, — сказал я и силой усадил ее рядом с собой.

— Да, вместе покинули дом, — подтвердил Гарно. — Господин Кубицкий видел это, и я тоже это видел.

— Когда это было? — спросил я быстро. — До того, как машина сбила человека?

— После того, — ответил Гарно. Он снова начал дышать тяжелее и поднял баллончик с аэрозолем. Мы смотрели на него с беспокойством. Он покачал головой и улыбнулся. — Уже прошло. Действительно противно при этой погоде… После того, господин Роланд.

— Через сколько после того?

— О, через какое-то время, — сказал Гарно. — Там же еще сначала была полиция, так ведь?

— Они вышли из дома ровно в двадцать часов и четыре минуты, — сказал Кубицкий. — Я посмотрел на часы. — Он провел платком по лбу, вытирая выступивший от страха пот. — Тут подъехали три машины. И потом этот господин Михельсен и этот господин Ян Билка спустились на лифте. Оба с чемоданами, Михельсен с одним, Билка с двумя. Сели в среднюю машину. Людей на улице было мало, и я мог все хорошо видеть.

— Я тоже, — продолжил Гарно. — Вон из того окна. В машинах сидели мужчины.

— Сколько? — спросил я.

— Всех вместе девять, — ответил Гарно. — Они вышли из машин и стояли на улице, здесь и на другой стороне. Руки в карманах. Выглядело так, как будто они обеспечивали безопасность.

— Вы можете узнать этих мужчин?

— Нет. Просто мужчины. Пальто и шляпы. Все были в шляпах, — ответил Гарно. — Михельсен и этот господин Билка сели в среднюю машину, в черную. Она была довольно большая, похожа на легковой фургон. Полностью закрытая. Мне показалось, что там что-то нечисто, и я на всякий случай записал номер. — Он взял со столика клочок бумаги. — Вот, пожалуйста.

Я взял бумажку. Номер был такой: HH-DX 982.

— Это, конечно, правильный номер? — спросил я.

— Абсолютно точный. Машина стояла как раз под фонарем. Остальные машины стояли дальше, в тени. Когда оба мужчины сели, все три машины очень быстро уехали. Мужчины, которые приезжали, бросились к машинам и уехали вместе с ними.

— А слуга?

— Он по понедельникам после обеда действительно свободен, — сказал портье. — Повариха и уборщица тоже. И слуга действительно вернулся домой только поздно ночью. — Он стукнул себя по лбу. — Мы совсем забыли, господин Гарно! А эта молодая дама!

— Конечно, как глупо, — сказал торговец антиквариатом. — Михельсен и господин Билка приехали с этой молодой дамой.

— С какой молодой дамой?

— С блондинкой, очень симпатичной. Еще совсем молоденькой. Она поселилась в августе у Михельсена вместе с господином Билкой.

Я почувствовал, что рука Ирины в моей руке стала холодной как лед.

— Эта молодая дама тоже уехала? — пробормотала она.

— Конечно, тоже! Ну, как глупо, что мы о ней чуть не забыли. Просто мы оба так взволнованны, — объяснил Гарно.

— Кто была эта молодая дама? — спросил я. — Вы случайно не знаете ее имя?

— Нет, — ответил Гарно. — Имя не знаем.

— Но один раз я встретил Михельсена вместе с ней в прихожей, — сказал Кубицкий. — Я поздоровался, и он и она тоже поздоровались, и Михельсен пробормотал какое-то имя, я его не разобрал. А потом он сказал еще кое-что.

— Что? — спросила Ирина.

— Он сказал, что эта молодая дама — невеста его друга, который у него в гостях, — ответил Станислав Кубицкий.

— Не сердитесь, господин Роланд…

Я сидел, глядя прямо перед собой, там же, в задней части магазина деликатесов Книфалля — прошло только сорок два часа — и все еще ждал, что они позовут меня в издательство, чтобы сообщить, какого мнения эти проклятые бабы о моем новом продолжении.

Передо мной стояла Люси, лицо у нее горело. Было видно, что она собрала все свое мужество.

— Я знаю, что это не мое дело, но…

«Должен признать, ваш студень из телятины выглядит очень аппетитно!»

«Две большие банки гусиной печенки…»

«Одну упаковку Реми Мартэн, одну — Блэк Лэйбл, одну — Кампари…»

Там, в зале, стояли мужчины и женщины. Работы невпроворот.

— Да, и все же? — спросил я Люси.

— Почему вы всегда пьете до обеда так много? — спросила белокурая Люси. И поспешно добавила: — Конечно, это ваше дело. Только я… — ее голос сильно задрожал, — …я очень беспокоюсь за вас!

— Вы беспокоитесь?! — Я посмотрел на Люси. Меня вдруг охватило сильное чувство жалости к самому себе. «Это хорошо, — думал я. — Это очень хорошо. В первый раз девушка говорит мне такие слова. Те две потаскухи, например, с которыми я развлекался сегодня ночью, обо мне совсем не беспокоились. Они проспались после пьянки, а когда проснулись, включили приемник на полную громкость, помылись, позавтракали, сделали прически и накрасились. И все остальные точно так же. Только эта Люси, она обо мне беспокоилась…»

А Люси разошлась, заговорила без запинок.

— Когда вы приходите, вы все время пьете, бормочете про себя и с каждым разом выглядите все хуже. Что с вами, господин Роланд?