Анатолий Дроздов - Реваншист. Окончательный вариант

Молчит, только взор пылает.

- Считается, что прообразом Маргариты стала Елена Сергеевна Шиловская, третья жена писателя. История их любви сама по себе роман. К моменту знакомства оба были женаты. Оба не дети - за тридцать. Муж Елены Сергеевны был генералом. Двое детей, сытая, обеспеченная жизнь. И тут встреча... Они влюбились друг в друга. Генерал, узнав об увлечении жены, ездил к Булгакову с пистолетом, грозил застрелить. Влюбленные расстались на 15 месяцев. Но потом встретились и поняли, что не могут друг без друга...

Ладонь Лили теребит мою руку. 'Что ж ты замолчал, продолжай!'

- Они развелись и поженились. Последовавшие годы стали самыми счастливыми в их жизни. Елена Сергеевна была музой и ангелом-хранителем Булгакова. Она перепечатывал его рукописи, бегала по издательствам и театрам, пристраивая его прозу и пьесы. Получала его гонорары, вела дом, создавала писателю условия для работы. А потом Булгаков попал в опалу. Его перестали печатать, пьесы - ставить в театрах. Его травили. Но она не оставила мужа, была рядом. Он заболел и умер на ее руках. Потом была война, эвакуация, но Елена Сергеевна бережно сохранила литературное наследие мужа. Благодаря ей, роман 'Мастер и Маргарита' увидел свет.

- Сережа...

В серых, огромных глазах - слезы. Надо отвлечь.

- Откуда у тебя такое редкое имя? Лилия...

Заулыбалась. Человеку приятно слышать свое имя. Об этом еще Карнеги писал.

- Папа назвал. Ксендз был против, крестить не хотел. Говорил: 'Лилия - то квят !' Но папа настоял...

Так она еще католичка! Очень хорошо. Католики умеют воспитывать дочерей. Те вырастают хозяйственными и ценят семью. Повезло мне, ох, как повезло! Девочка из многодетной семьи, значит, не избалована. Деревенская, следовательно, работящая. Да еще католичка. Эта не бросит семью ради подачек итальянских стариков...

- Суровый у тебя отец!

- Ага! - смеется она. - Но ты не бойся: это только с виду. Он добрый. Тебя примет как сына.

- Ну-ну... - подношу ее ладошку к губам, одновременно бросая взгляд на часы. - Идем! Не то опоздаем.

Давали 'Афоню'. Зал был полон. Не приди мы заранее, билетов не купили бы. Свет погас, фильм начался. Зал то и дело разражался хохотом, Лиля тоже смеялась. Мне было грустно. Разумом человека из другого времени я видел то, что не замечали здесь: сдвиг ценностей. Формально в СССР сегодня герой - человек труда. Производитель материальных благ и ее защитник. Рабочий, инженер, ученый, офицер... Но на деле - тот, кто распределяет товары и услуги. Начальник, торгаш или тот же сантехник. Данелия, как художник, показал правду, пусть в форме комедии. Не удивительно, что скоро массы захотят перемен. И они их получат. Только вот не обрадуются...

- Понравилось? - спросила Лиля, когда мы вышли из кинотеатра.

- Хороший фильм! - кивнул я. - Жизненный.

Здесь это высшая оценка. Лиля притихла. Мы шли, она задумчиво поглядывала на меня. 'Примеряет к нам историю Кати и Афони, - догадался я. - У тех свидание тоже кончилось постелью'.

- Откуда ты знаешь балет?

Я мысленно вздохнул. Ожидалось.

- После школы я приехал в Минск. Здесь жил мой сосед по улице - учился в театрально-художественном институте. Старше меня на четыре года, большой любитель балета. Одному на спектакли ему ходить было скучно, брал меня с собой...

Так и было. Только сосед учился в военном училище. А сейчас совру.

- У него завелись знакомства в труппе. Несколько раз мы попадали на посиделки за кулисами. Пили вино, болтали... Вернее, болтали актеры, а я слушал. Писателю нужно уметь слушать. И запоминать.

- Значит, с балериной у тебя ничего не было?

- Они мной не интересовались. Работяга...

- Дуры!

- Точно.

Я посмотрел в сторону. Мы шли мимо кафе.

- Зайдем? Есть хочется.

- Там дорого! - помотала головой Лиля. - Дома поедим. И так сколько денег потратили!

Хозяйственная. Мои деньги бережет...

На вокзале мы съели по беляшу. Толстая тетка доставала их из обитого жестью ящика. Сколько видел таких продавщиц - и ни одной худой. Наверное, работа влияет... Беляши оказались теплыми и жирными. Мы вытерли пальцы о бумагу, в которую их вложили, и пошли к остановке. Не доезжая до общежития, вышли к гастроному. В этот раз ассортимент был скуден. Ни 'Докторской', ни 'Тминной', одна 'Любительская'. Но последнюю я не люблю - она с салом. Чем же мое чудо пшеничное накормить? В молочном отделе продавали сметану на разлив. Расфасованной здесь нет. Приноси баночку, и тебе нальют... Присмотревшись, я увидел рядом с весами прозрачные полиэтиленовые пакеты. Продавец фасовала в них сыр.

- Можно налить сметаны в пакет? - я указал пальцем.

- Порвется, - ответила продавец и добавила. - Наверное.

- Возьмите два и вставьте один в другой.

Она пожала плечами и сделала.

- Двести граммов.

Взгляд продавщицы выразил удивление. Ну, да. Тара обойдется в десятую часть стоимости продукта. Здесь это расточительство.

- И 'Российского' триста граммов...

Я выбил чеки, уложил сыр и сметану в сумочку. Добавил пачку пельменей и бутылку марочного 'Каберне'. Лиля следовала за мной, но в процесс не вмешивалась. Похоже, оценивала жениха.

В общежитии я поручил Лиле строгать салат, а сам отправился на кухню. В своем времени я читал воспоминания об СССР. Авторы дружно хвалили советские продукты. Дескать, натуральные компоненты, вкус - неземной. Так-то оно так, но пельмени здесь - бр-р-р... При варке тесто расходится, начинка вываливается. Есть это неприятно. Так что будем жарить. Но с умом.

Я плеснул масла на чугунную сковороду, раскалил и высыпал в нее пельмени. Они зашипели и вскоре зарумянились. Я перевернул их лопаткой, залил сметаной и уменьшил огонь. Пусть доходят. Забежав в комнату, помог Лиле нарезать сыр и сервировать стол. Расставил тарелки, бокалы для вина. У нас с Колей они есть. К нам ведь девушки в гости ходят.

Я вернулся на кухню. От сковороды шел неземной дух. Готово. Я сглотнул и взялся за ручку. В комнате плюхнул сковороду на подставку, лопаткой разложил угощение по тарелкам. Открыл вино и разлил по бокалам.

- За наше случайное знакомство!

Лиля рассмеялась, мы чокнулись. Молодец, девочка, чувство юмора у нее есть. Мы выпили и набросились на еду. Некоторое время в комнате было тихо - оба жевали. Время от времени я подливал в бокалы. Терпкое 'Каберне' хорошо оттеняло вкус жаренных в сметане пельменей. Мы и не заметили, как прикончили их все.

- Вкусно! - сказала Лиля, кладя вилку. - Почему у тебя так? Вроде обычные пельмени, а не оторваться.

- Талантливый человек талантлив во всем, - сказал я. - У тебя будет замечательный муж. Цени!

- Хвастун! - сказала она.

- Себя не похвалишь, от других не дождешься, - заметил я.

- Когда мы поженимся?

Правильный вопрос, своевременный.