Анатолий Дроздов - Реваншист. Окончательный вариант

- Зачем он вам?

- Я редактор отдела прозы журнала 'Юность', - сказала Дина. - Моя фамилия Хаютина, зовут Дина Аркадьевна. Этот ваш Самец прислал нам повесть. Я хочу с ним поговорить.

- Подождите! - воскликнули на другом конце провода. - Я сейчас позову!

Дина услышала стук брошенной на стол трубки. 'Надо же! - улыбнулась она. - Похоже, испугала девочку.

Ждать пришлось минут пять. Наконец, в трубке раздался сочный баритон.

- Слушаю.

- Сергей Самец? - уточнила Дина.

- Он, - ответил баритон.

- Хаютина Дина Аркадьевна, редактор журнала 'Юность'.

- Очень приятно, - сказал Самец.

'А он чувствует себя уверенно. Не то, что девочка'.

- Я прочла вашу повесть, Сергей. Скажите... - Дина замялась. - Это вы писали?

К ее удивлению на другом конце провода рассмеялись.

- Я сказала что-то смешное? - обиделась Дина.

- Простите! - извинился собеседник. - В первый раз этот вопрос мне задала учительница литературы в шестом классе. Прочитала мое сочинение. Не беспокойтесь, Дина Аркадьевна, писал я.

- Но... - Дина поискала слова. - Текст очень зрелый. А вам 21 год.

- Я рано повзрослел. Так вышло.

- Сирота? - догадалась Дина.

- Круглый.

'Детдомовец?' - хотела спросить Дина, но не решилась.

- И еще, Сергей. Текст идеально вычитан - ни одной ошибки.

- Это Лиля.

- Какая Лиля? - не поняла Дина

- Моя невеста. Вы с ней уже разговаривали. Лиля учится на филфаке. Она правила и печатала мою повесть. У нее талант редактора. Сам я пишу с ошибками.

'Понятно', - подумала Дина. Наверняка девочка помогала ему и в работе с текстом.

- Вы пишете, что удостоены медали. 'За отвагу' - боевая награда. А сейчас мирное время.

- Меня наградили в армии.

- В каких войсках вы служили?

- Пятая бригада специального назначения в Марьиной Горке.

'Черт! - подумала Дина. - Дернуло же за язык. Неизвестно, где воевал этот парень. Это же секрет!'

- Я буду рекомендовать вашу повесть к печати, Сергей!

- Спасибо! - сказал он. - С меня причитается.

'Все вы так говорите', - подумала Дина и положила трубку. Подумав, она сложила рукопись в папку и, не забыв фото с биографией, вышла из комнатушки. В приемной главного скучала секретарь.

- У себя? - спросила Дина.

- Да, - кивнула секретарша. - Но я бы не рекомендовала. Ездил в ЦК, вернулся злой. Велел никого не пускать.

- Мне можно, - сказала Дина и проковыляла к двери кабинета.

Главный встретил ее хмурым взглядом.

- Хреново выглядишь! - сказала Дина.

- Тебя бы туда! - буркнул он. - 'Печатаете незрелые вещи, противоречащие курсу партии', - передразнил он кого-то. - А где эти 'зрелые' взять? Приносят херню... Чего надо?

- Почитай! - Дина положила на стол папку. - Настроение улучшится.

- Уверена? - сощурился он.

- Я когда-нибудь ошибалась?

- Ну... - он придвинул к себе папку. - Ладно, иди. Не то начну ругаться.

- Как будто я матов не слышала! - улыбнулась Дина, но вышла.

...Борис позвонил ей вечером домой.

- Привет! - сказал, не подумав извиняться за поздний звонок. Впрочем, их отношения это позволяли. - Прочел. Это не розыгрыш?

- Проверила, - ответила Дина. - Звонила по межгороду в Минск. Парень именно тот, за кого себя выдает. Все, что он сообщил о себе, правда. Что тебя смущает?

- Возраст, - буркнул Борис.

- Он сирота, детдомовец, поэтому рано повзрослел. Писать ему помогала студентка филфака, поэтому рукопись грамотная. Он просто талант, Боря! Вспомни себя. Первую книгу издал в 19 лет. А Шолохов? Тот начал опубликовать 'Тихий Дон' в 22 года.

- С Шолоховым был скандал, - сказал главный, но по его тону Дина поняла, что сравнение ему понравилось.

- И что? - не смутилась Дина. - Еще в 30-е годы создали комиссию. Она подтвердила, что писал Шолохов. Потом это вновь раздули. Вопрос: кто? Враги, которым наша страна как кость в горле.

- Этот парень не Шолохов.

- Я этого не утверждала.

- Балеруны, мечтающие танцевать на Западе, - сварливо сказал главный, - Главлит зарубит.

- А ты отправь рукопись в ЦК с сопроводительным письмом. Если там примут положительное заключение, Главлит заткнется. В ЦК поддержат, поверь! У них тоже проблемы. Люди слушают 'голоса', шепчутся на кухнях, ругают партию. А прояснить ее линию в литературе по-настоящему некому. Те, кто пытаются, делают это убого. Здесь как будто свежим ветром пахнуло. Никаких секретов Самец не выдает. О сбежавших балерунах писала 'Правда', общественность их осудила. Послушай моего совета, Боря! Парень прислал два экземпляра. Отправь первый в ЦК, второй запускай в работу. И ставь эту вещь как можно скорее.

- В январский номер?

- Ноябрьский.

- Тот сверстан.

- Выбрось кого-нибудь к хренам! Ты, что, не понимаешь? В феврале будущего года - съезд КПСС. Доклад Генеральному секретарю уже пишут. К январю он будет готов, и 'Черного лебедя' не заметят. Ноябрь - последний срок. Не хочу, что 'Юность' попала в доклад, как образец безыдейности и отхода от генеральной линии партии.

- Ладно! - сказал Борис и положил трубку.

'Перестраховщик!' - подумала Дина, но ругаться не стала. Боря - хороший человек и талантливый писатель. Его 'Настоящий человек' - сила. Книга на все времена...

7.

Отправляя повесть в журнал, я рассчитывал, что ею заинтересуются. Но червячок сомнения грыз. Сколько моих знакомых литераторов в той жизни надеялись прославиться в веках! Надували щеки, потрясали законченными рукописями. И что? Не всех даже напечатали. Планировать успех в творчестве - дело пустое. 'Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется...'

Звонок из редакции меня воодушевил, но и посеял тревогу. Вдруг не срастется? Есть ведь такая организация - Главлит. Она присматривает за соблюдением генеральной линии партии в печати. А повесть - острая...

В начале октября пришли гранки. То есть сверстанный и отпечатанный текст, присланный автору для согласования. Темп работы меня изумил. Это в моем времени верстали на компьютере - быстро и легко. Закидываешь текст в программу, и та сама его расставляет по заданному шаблону. Остается только поправить. Здесь по-иному. Текст набирают на линотипе. Этот аппарат отливает строки из свинцового сплава. Верстальщик собирает их в столбцы и зажимает в рамке. Затем накатывает краску валиком и делает оттиск. Из последних собирают гранки, которые вычитывает корректор. Для исправления ошибки строку отливают заново. Верстальщик находит дефектную, вытаскивает ее шилом и вставляет новую. Можно представить себе скорость процесса...

В 'Юности' спешили, и мне было непонятно, почему. Это радовало и тревожило одновременно. Подумав, я сходил на почту и позвонил в редакцию. Номера телефонов нашлись в журнале. Дина Аркадьевна ответила не сразу. Телефон оказался параллельным, к ней бегали, чтобы попросить поднять трубку.

- Здравствуйте! - сказал я, услышав знакомый голос. - Это Сергей Девойно, он же Самец. Я вычитал гранки и отправил их в редакцию.