Тимоте де Фомбель - Принц без королевства

Нелегал.

Значит, он просидел в этом убежище почти три дня. Зефиро освободил его и сел на койку. Достав часы, он понял, что не успеет проникнуть в соседнюю каюту через перегородку. Три его мишени будут вместе еще недолго.

— Гинди меня проглотил, — повторил Шифт.

Зефиро сжал кулаки. В прошлом году в Нью-Йорке он упустил Виктора из-за Ванго. Теперь его план снова разрушает мальчишка, которому нет и двадцати.

— Ты умеешь считать до тысячи?

— Один, два, три, четыре…

— Считай до тысячи и не двигайся.

— Пять, шесть…

— Стоп! Начнешь считать, когда я скажу.

Он посмотрел парню в глаза.

— Если двинешься, Гинди будет недоволен. Ты понял?

Шифт кивнул.

— Залезай в свое укрытие и считай.

Парень повиновался.

— Один, два…

— Потише.

— Три, четыре…

— Еще тише!

Наверху, в большом салоне, умолк рояль.

Зефиро подошел к окну, обернул руку шторой и выбил стекло. Потом прислушался. За стеной было тихо. В разбитое окно ворвался ледяной ветер. Накануне пассажиры видели дрейфующие в море обломки айсберга. Зефиро разбил еще три стекла и выдернул из пазов рейки, которые их разделяли.

— Семьдесят шесть, семьдесят семь… — торопливо бормотал Шифт за его спиной.

Зефиро положил на пол перед окном алюминиевую стремянку. Вынул из-за пояса парабеллум и крепко сжал его в руке. Наклонившись, он выглянул в разбитое окно. Снаружи было страшно холодно. Несмотря на встречный ветер, дирижабль летел со скоростью сто километров в час. Зефиро задвинул ступни поглубже под перекладины лестницы, чтобы не упасть.

Лестница упиралась в стену под окном. Зефиро осторожно вытянулся и попробовал заглянуть в соседнюю каюту. Ветер свистел у него в ушах.

В первую минуту ему показалось, что в каюте никого нет. Однако, изогнувшись посильнее, он увидел за стеклом, прямо перед собой, чью-то спину. А где же двое других? Зефиро так и подмывало выстрелить. Он давно не подбирался к Виктору так близко. Но он подумал об Эскироле и Пюппе: те тоже рисковали жизнью. В этот момент он увидел, что на койке слева из-под одеяла высунулась нога. Значит, один охранник спал. Не хватало второго.

В это время в курительной комнате Эскироль подошел ко второму охраннику.

— Вас зовет месье Вальп.

— Что?

— Месье Вальп, — повторил Эскироль.

— Что с ним?

— Ваш коллега передал мне, что месье Вальп попросил стакан воды.

Охранник недоверчиво посмотрел на него и направился к двери. До половины второго оставалась минута. Эскироль метнул взгляд на Пюппе, который наблюдал в окно за угольно-черными облаками.

— Это знак, что погода испортится, — сказал он бармену Максу.

— У месье Спа в нижней каюте воет сука. Вчера он принес ей говяжьих костей от жаркого со сморчками, но она все равно не успокоилась.

— Наверное, боится грозы, — предположил Пюппе.

— Капитан Прусс говорит, что, пока гроза не пройдет, мы будем кружить над побережьем.

Зефиро, все еще державшийся за раму разбитого окна, увидел, как в каюте Венсана Вальпа открылась дверь. Второй охранник вошел со стаканом воды в руке и что-то сказал. Падре не мог его слышать. Вальп закрыл дверь. Зефиро пытался пошевелить закоченевшими пальцами. Сейчас ему нужно будет выстрелить три раза. Три раза нажать указательным пальцем на курок. Первый охранник поднялся с койки. Теперь все трое стояли. Зефиро по-прежнему видел только спину Вальпа. Он ждал. Впереди, в нескольких десятках метров, гудел двигатель.

В тот момент, когда один из охранников прошел перед Вальпом, тот обернулся, и яркая электрическая лампа высветила его лицо.

Из глаз Зефиро брызнули ледяные слезы.

Вальп с недоумением смотрел на принесенный ему стакан.

Это был не Виктор Волк.

«Доржелес!» — подумал Зефиро.

Виктор Волк никогда не был Венсаном Вальпом. Доржелес — правая рука Виктора — заменил его на время этой поездки в Европу. А они дали себя провести! Виктор со своим звериным нюхом снова обманул их.

Зефиро плакал, стоя на пронизывающем ветру. Он чувствовал, как слабеют ноги. Он выпустил из руки парабеллум, и тот полетел в пустоту.

Ему хотелось одного: последовать за ним. Второй раз в жизни он обращал свой беззвучный протест к небесам, к Богу. Впервые это случилось во время войны, в Вердене, когда в двух шагах от него десять человек вмиг превратились в кровавое месиво. И теперь, когда Зло опять взяло верх, он снова проклинал Бога, летя на высоте четырехсот метров над океаном. Отныне помощи ждать было неоткуда.

И тут, совсем рядом с ним, раздался голос:

— Всё!

Между перекладинами лестницы показалась голова Шифта.

— Я досчитал до тысячи!

Зефиро посмотрел на него и сказал:

— Тяни меня за ноги, малыш. Тяни обратно.

Эскироль и Пюппе ждали. Они сидели у рояля, который Кубис накрыл черной тканью, чтобы никто больше не терзал его слух. Оба уставились в противоположный конец салона.

Пюппе первым увидел вошедшего.

— Смотри.

Эскироль затаил дыхание.

Человек оказался охранником Венсана Вальпа.

Он подошел к ним и поочередно оглядел обоих. На Пюппе был халат из голубой парчи. На Эскироле — простой замшевый жилет и широкие брюки.

— Месье Вальп не просил воды.

— Не просил? — удивился Эскироль. — Вы уверены?

— Зачем вы сказали принести ему воды?

— Я думал, в такой духоте… Чувствуете, приближается гроза?

Телохранитель выплеснул воду из стакана, разбил его о рояль и ушел.

Пюппе и Эскироль поспешили в каюту и заперлись там. Что же случилось с Зефиро?

На следующее утро за завтраком капитан Прусс объявил:

— Посадка откладывается на несколько часов. В Лейкхерсте гроза, а у нас достаточно топлива, чтобы полетать над побережьем Нью-Джерси. Мы прибудем после полудня.

— Но меня ждет жена с тремя детьми! — возмутился Джозеф Спа.

— Ей сообщат.

— Пусть еще немного понаслаждается тишиной, пока не вернулась ее шавка, — съязвила дама, которой не давал спать собачий лай.

Один из пассажиров объявил, что рассчитывал увидеть сверху свой дом, самый высокий на побережье.

— Мы постараемся доставить вам это удовольствие, дорогой сэр. Я пришлю к вам старшего штурмана.

Пассажиры почти не утомились от перелета. Им, конечно, не терпелось сойти на землю, но на столе уже стояли горячие тосты, в яичнице пузырились ломтики бекона, а серебряные кофейники распространяли волшебный аромат. Жаловаться было не на что.

Только Этель расстроилась донельзя, узнав об опоздании. Она догнала Прусса на лестнице.

— Вы уверены, что мы не можем приземлиться сейчас?

— Да, мадемуазель. Вас тоже встречают?

— Именно. И это очень важная встреча.

— Желаете кого-нибудь предупредить?

— Нет.

Она увидела, что позади нее стоит один из норвежцев, в которых Пюппе признал русских. Это был бородатый детина, напоминавший Распутина, каким его изображали в книжках. Ей показалось, что он ходит за ней по пятам.