Елена Чумакова - Гроздь рябиновых ягод

Сталинский райисполком занимал уцелевшее крыло трёхэтажного здания на улице Ольшевского. Райкому комсомола была отведена одна комната. С трудом разыскав нужную дверь, девушки собрались войти, как вдруг из-за двери раздался грохот, а следом отборный мат. Перепугавшись, они отскочили от двери. Спустя пару минут осторожно заглянули внутрь. Просторная комната была захламлена какой-то мебелью, у стены громоздились столы, на них были свалены сломанные и целые стулья. Крепкий коренастый парень лет двадцати семи или чуть больше в одиночку разбирал этот завал. Видимо, несколько стульев рухнули на него.

– Скажите, где нам найти товарища Николаева? – спросила Нина.

– Ну, я Николаев, девчонки, а что?

– Нас направили к вам на работу в качестве заведующих отделами, – Валя постаралась сказать это как можно солиднее.

– Вас? Заведующими?!

Николаев поставил стул, молча вышел из комнаты, и скрылся за углом коридора. Девушки недоумённо посмотрели друг на друга. Минут через десять Николаев вернулся. Несколько месяцев спустя, вспоминая этот эпизод, он объяснил своё поведение. Будучи опытным разведчиком, командиром партизанского соединения, он не хотел работать в райкоме, не представлял себе эту работу.

– Я боевой командир, моё дело фрицев бить, в разведку ходить, а не развалины разбирать, бумажки перекладывать. Отправьте меня в тыл врага, там я буду на своём месте, а здесь я не справлюсь, – говорил он Зимянину.

– Ничего, партия прикажет, справишься. Дадим в твой отдел двух опытных сотрудников, они тебе помогут освоиться.

А когда «опытные сотрудники» оказались двумя пигалицами чуть ли не со школьной скамьи, душа его окончательно взбунтовалась. Но с Зимяниным, одним из организаторов подпольной и партизанской борьбы в Белоруссии, не поспоришь, Николаев по личному опыту знал, что тот умел подчинять себе людей, да и разбирался в них отлично. Раз этих девушек прислал, значит разглядел в них потенциал, а значит и ему, первому секретарю райкома комсомола, приглядеться надо.

– Так. Надо организовать в этой комнате наш рабочий кабинет, убрать всё лишнее, принести всё нужное. За дело.

В дверь просунулась вихрастая голова:

– Райком комсомола – это здесь?

– Здесь, заходите. Вы по какому вопросу?

Голова принадлежала рослому плечистому парню в выгоревшей косоворотке.

– Мне бы направление на работу и продуктовые карточки. Я из партизанской бригады «Народные мстители».

Нина с Валей в замешательстве посмотрели на Николаева, тот с не меньшим замешательством посмотрел на них. И суток не прошло, когда они вот так же пришли в Минск, не зная, где будут ночевать и что есть, а теперь должны помогать другим. Парень понял их по-своему.

– Я комсомолец, вот мой билет. Потрёпанный, правда, маленько, я его под стелькой сапога прятал.

Красная книжечка действительно была наполовину истлевшей.

– Вот что, партизан, помоги-ка тут девушкам, а я в ЦК за продкарточками сгоняю.

Вернувшись через пару часов с портфелем, полным документов, Николаев не узнал помещение. На двери висела рукописная табличка. Кабинет приобрёл вполне обжитой рабочий вид. Откуда-то притащили шкафы для бумаг, солидную настольную лампу на высокой ножке, даже телефонный аппарат, который пока молчал, раздобыли. На столе у окна красовалась трофейная печатная машинка, на которой, впрочем, никто не умел печатать. А в кабинете и в коридоре толпилось уже немало народу. Люди возвращались из леса, их нужно было расселить, накормить, определить на работу, восстановить документы. Три новоявленных сотрудника райкома, разбираясь и учась на ходу, погрузились в работу и только к вечеру спохватились, что не обедали и не завтракали толком сегодня. Они работали с темна до темна, а поток людей всё увеличивался.

Через несколько дней им прислали подкрепление.

– Наташа, – представилась рослая миловидная девушка с мальчишеской стрижкой, которая плохо сочеталась с нежной округлостью щёк. Несмотря на июльскую жару на ней был жакет с длинными рукавами, и девушки не сразу заметили, что правый рукав жакета, заправленный в карман, пустой.

Позже они узнали, что Наташа воевала в диверсионном партизанском отряде, пустила под откос не один железнодорожный состав с фашистами, боевой техникой.

Однажды, поспешив, допустила оплошность, и ей оторвало кисть руки. Рана долго не заживала, началась гангрена. В партизанском госпитале руку отняли сначала по локоть, потом по самое плечо. А обезболивание в полевых условиях какое? – полстакана спирта и свёрнутое жгутом полотенце в зубы. На её счастье с Большой земли прислали целую коробку с пенициллином, он спас ей жизнь. После освобождения Минска Наташа вернулась в свой полуразрушенный дом к маме, пережившей оккупацию. Глядя на эту девушку, трудно было предположить, что ей довелось пережить. Внешне мягкая, улыбчивая она обладала твёрдым характером, не позволяла себя жалеть. Она научилась всё делать одной левой рукой: писать, готовить, стирать, причёсываться. Вскоре подруги перестали замечать, что Наташа не такая, как они, и ни у кого не повернулся бы язык назвать её калекой.

Рабочий день в райкоме комсомола начинался с пятиминутки. Николаев, оседлав угол стола, раздавал задания.

– Валентина, собирай своих активистов и дуй по району, ищи адреса, куда можно подселить людей. Отдельно составь списки комнат, куда можно вселить семьи, отдельно углы и части комнат для женщин, отдельно жильё для мужчин. Срочно нужно пополнить нашу базу данных. С населением проводите воспитательную работу.

– Да у нас народ сознательный, никто не возражает против подселения. Понимают ситуацию.

– Наталья, ты отправляйся на вокзал. Твоя задача – срочно организовать бригаду по расчистке и восстановлению железнодорожных путей. На днях пойдут эшелоны с боевой техникой на фронт, готовится наступление, мы не имеем права сорвать сроки.

– Ясно.

– Нина, птицей лети на танковый завод. Это крупнейшее предприятие района, необходимо восстановить там комсомольскую ячейку, провести собрание, избрать работоспособного секретаря. Второе: организуй бригады комсомольцев по расчистке района. Люди должны работать в три смены всё светлое время суток, естественно, в свободное от работы на заводе время. И третье: организуй на заводе бригаду добровольцев-доноров. Госпиталю срочно нужна кровь в больших количествах. Вот адрес госпиталя, представишь туда списки доноров с адресами.

– Я сама донор. Готова сдавать кровь.

– Ну, тебе и карты в руки. Задачи ясны? Летите, птахи, вечером отчитаетесь. А я остаюсь работать с населением.

До победы оставался почти год. Год, наполненный работой «до упаду», ночными вызовами в госпиталь для срочной сдачи крови. По воскресеньям девушки выходили на расчистку развалин, сортируя ободранными в кровь руками кирпич на целый и битый. Там, а не в парках, не на танцевальных площадках, молодёжь знакомилась, влюблялась, так проходила их весна.