Елена Чумакова - Гроздь рябиновых ягод

– Знакомься, мама, это Николай. Он лечился после ранения у нас в Уфе, в окружном госпитале. А теперь вот приехал в гости из Геленджика.

– Откуда?!

– Геленджик – это на юге, на Черном море, – уточнил парень.

Насте понравились и его открытый взгляд, и лёгкое смущение. За столом после чая повисла тишина. Лиля толкнула кавалера ногой под столом.

– Анастасия Павловна, я приехал за Лилечкой, хочу взять её в жёны. Вы нас благословите?

– Похоже, у вас и без моего благословения всё сладилось. У Лили спрашивайте, ей ведь жить. Только спешить не надо, подружите годик, узнайте друг друга получше.

– Мам, так мы год уже дружим, переписываемся, – Лиля встала за стулом Николая, положила ему руки на плечи.

– У них поезд завтра, билеты уже куплены, – уточнила Нина, глядя в окно.

– Как завтра? Куда?

Настино сердечко ухнуло вниз, затрепыхалось пойманной птицей.

– Так в Геленджик же, у меня отпуск всего на неделю, по семейным обстоятельствам, – Николай взял Лилю за руку, прижался к ней щекой. – Да Вы не беспокойтесь за Лилечку, у меня в Геленджике мама, она её как дочку примет, присмотрит за ней, пока я в море. И жильё у нас есть, и свадьбу сыграем, всё честь по чести.

На следующий вечер растерянная Настя и Нина проводили влюблённую парочку на поезд. Уже садясь в вагон, Лиля спохватилась:

– Сестрёнка, я забыла Генке книжку вернуть, лежит у меня под подушкой. «Собор парижской богоматери» называется. Ты занеси ему, ладно? И привет передавай.

– Какому Генке? Куда занести?

– Парень, через дорогу живёт, не видела, что ли? Недавно из армии вернулся.

Всю ночь Настя не спала, ворочалась, вздыхала. Не могла понять, как она поддалась на уговоры, отпустила дочку, свою кровиночку, в чужой край с незнакомым парнем. Да, на вид парень хороший, но в душу разве заглянешь? Хоть бы зарегистрировались, а не так…. Какая судьба дочку ждёт? Не обманул бы только её этот жених, не обидел бы.

Нина тоже не спала.

– Мам, не вздыхай, не кори себя. Лильку разве удержишь, коли она что решила?! Вспомни, как сама сбежала из родительского дома к папе. Да не только из родительского дома, от мужа законного сбежала! Твой характер у неё.

Нина встала, достала из-под подушки сестры книгу, положила на видное место, чтобы не забыть отдать.

Несколько дней спустя, теплым воскресным вечером, Нина сидела у открытого окна и читала ту самую книгу. Лёгкий ветерок доносил аромат сирени, распустившейся в соседском саду. К дому подошла цыганка с ребёнком на руках, второй держался за материнскую юбку, сосредоточенно ковыряясь грязным пальчиком в носу. Цыганка остановилась напротив окна, внимательно глядя на Нину.

– Дай ручку, красавица, судьбу нагадаю.

– Я не верю гаданиям, ступайте себе мимо.

– Зря не веришь. Я не простая цыганка, я бессарабка. Да ты меня не бойся, я денег не попрошу, дашь детям по прянику, а я всю правду тебе скажу.

А у Нины в шкафу и впрямь лежали пряники – гостинец Николая. Она достала два пряника, протянула их детям.

– Вот, возьмите. А гадать мне не нужно, идите с миром.

Цыганка перехватила руку девушки, бросила на неё внимательный взгляд и отпустила.

– А ведь ты, красавица, вот-вот замуж выйдешь.

– Вот и наврали, у меня и жениха-то нет. Парень, с которым со школы дружила, всю войну переписывалась, вернулся, да не ко мне, а к моей подруге. Так что ступайте себе мимо, не собираюсь я замуж вообще.

– То не твоя судьба была. А твоя рядом ходит, совсем близко, совсем скоро встретитесь. Всю долгую жизнь с ним проживёшь. Богатства большого не наживёте, но и сильно бедствовать не будете. Счастья большого у тебя в жизни не будет, но и большого горя тоже не познаешь. Работать много будете, уважать вас люди будут. Дочка у вас родится. Запомни мои слова, я правду говорю.

И пошла, не оглядываясь, только монисты зазвенели.

Из задумчивости Нину вывел голос Тамары, подруги с которой они работали в одной школе пионервожатыми.

– Ниночка, пойдём в сад Луначарского, там сегодня оркестр играет. Чего в такой вечер дома сидеть?

– И правда пойдём, а то мне уже чёрт знает что мерещится.

Нина захлопнула книгу, быстро переоделась, поправила причёску, обула туфельки на каблучках и выпорхнула на улицу.

Около витаминного завода улицу Пархоменко пересекала глубокая канава, перейти через которую можно было по деревянному мостику. На этом мостике дорогу девушкам уступил парень с гитарой на плече. Шёлковая коричневая рубашка, широкие кремовые брюки – как такого не заметишь? А главное, что привлекло внимание Нины – тёмные, густые, вьющиеся волосы, небрежно зачёсанные назад над высоким лбом. Саму её природа не наградила пышной шевелюрой, о чём она втайне вздыхала, и всегда обращала внимание на обладателей такой роскоши. Пройдя несколько шагов, Нина оглянулась. Парень тоже оглянулся вслед нарядным девушкам.

– Это кто такой? Ты не знаешь? – спросила она Тамару.

– Да как не знать. Генка это, ваш сосед напротив. Неужто ты его не видела?

– Нет. Да я с утра в институт, потом в школу, вечером за учебники, когда мне соседей разглядывать? Так это у него сестра книгу брала?

– Наверное. Молодёжь частенько собирается в Генкином дворе, он играет на гитаре, девушки поют. А то танцуют под патефон.

– Тамарочка, давай вернёмся на минутку, я книжку отдам, пока он дома. Мы же недалеко ушли.

Тамара пожала плечами, девушки повернули обратно. Взяв книгу, они перешли дорогу, подошли к открытому окну дома напротив. Нина постучала корешком книги по подоконнику. У окна появился тот самый парень.

– Это ваша книга? Сестра просила вам вернуть.

– Моя. А что же Лилечка сама не зашла?

– Она уехала в другой город. Со своим женихом. А вам просила передать привет.

Парень растерялся:

– Как уехала? С каким таким женихом? Когда?

– Обыкновенно, на поезде, позавчера. Для нас самих это было неожиданностью. Всего хорошего.

Подружки развернулись и пошли в сторону мостика.

– Девушки, а вы сейчас куда? – окликнул их Генка.

– В сад Луначарского, слушать оркестр, – оглянулась Тамара.

– Меня с собой возьмете?

Нина пожала плечиком:

– Давайте, только быстро, а то уже вечереет.

Парень не заставил себя ждать, одним прыжком перемахнул через подоконник и догнал девушек.

С утра у Насти ныло сердце. Неясная тревога не оставляла в покое. Она сама не могла понять, что с ней. От Лили вторую неделю не было писем. Да и предыдущие письма не радовали, не ладилось у неё со свекровью. Слишком властная мать Николая наводила свои порядки в молодой семье, да только не на ту невестку напала, нашла коса на камень.

К Насте подошёл начальник цеха.

– Что-то ты неважно выглядишь, Пална. Занедужила, что ли?

– Да что-то сердце прихватило, Семён Петрович. Слишком жаркая для августа погода, что ли?