Александр Карнишин - Игра в классиков

- И до Марса пока не добрались. И до Венеры. И к звёздам - никак ещё.

- А Союз Советских республик социализма теперь уже во всем мире? Все страны - в нем?

- Нет, - как бы даже удивился незнакомец.

То есть, отвечал он честно и быстро, а сам все время удивлялся. То ли тому, что его спрашивают. То ли тому, что отвечает вот такое...

Сашка подумал немного: вот, чего ещё спросить? Ведь и нечего почти.

- Ну, хоть наши в хоккей - чемпионы?

- Вот тут, дружище, все нормально. Чемпионы! - обрадовался гость и вдруг исчез с лёгким хлопком.

Сашка подумал, сидя на стуле в той же позе, и сказал вслух:

- Брехня. Приснилось все. Привиделось. Все равно ведь никто не поверит. И потом, наши, говорит, - чемпионы, а коммунизма все ещё нет. И на Марс не полетели. Пятьдесят лет! Ясно - брехня.

-- Жили-были

Артефакт был чудесен, как и положено настоящему артефакту. Вся лаборатория столпилась вокруг металлического подноса, на котором стояло хрустальное яйцо. Не на подставке, а просто так, само по себе, оно стояло на остром конце и даже не шаталось под лёгким ветерком, раздувающим через открытое настежь окно плотные светозащитные шторы.

- Ну, и что это такое?

Вопрос был не по существу. Если бы кто-то знал, что это такое, то и вопрос бы не стоял. Да и просто - никто не принёс бы этот предмет в лабораторию.

- Да-а-а... Жили-были дед, да баба. И была у них Курочка Ряба.

Виктор Михайлович Пустельга, доктор физико-математических наук, заведующий самой секретной лабораторией, лауреат и орденоносец, два раза в неделю принимал у себя внучку. Это он так называл в солидных кругах - мол, принимаю вечером внучку. Выглядело это вживую совсем не так важно. Он таскал маленькую Галю на руках и на плечах. Становился на четвереньки и возил её, как конь, взбрыкивая ногами и гордо крича "иго-го". Держал её за руку, когда она неуверенно ходила по квартире. Ходила именно внучка, держась за руку деда, и водила его везде, показывая - это открой, это покажи, это дай, это включи. А потом они садились рядом - старый и малая - и Виктор Михайлович читал сказки, а внучка Галя показывала на картинки пальчиком.

В общем, он теперь к месту и не к месту вспоминал эти сказки, заученные уже наизусть. А народ понимал: если шеф с утра благорасположен ко всем и цитирует детские сказки, значит, вчера "принимал внучку".

- Ну, и кто у нас тогда курочка, а кто - баба? - хмуро осведомилась Елизавета Петровна Забудько, тоже доктор наук и многажды лауреат, но только заместитель руководителя лаборатории. - Это ты меня, что ли, только что бабой окрестил? Так понимать стоит?

Она была худа, морщиниста, по-товарищески грубовата в обращении. Курила часто и крепко, хоть это и выглядело сегодня донельзя старомодным, носила исключительно брюки и свитера под горло. И конечно, практически не применяла косметики. Ну, кроме помады - все знают, что кожа на губах требует ухода, иначе сразу начинает трескаться.

- Лиза, ну, давай, не будем сейчас. Ты только посмотри, какое чудо!

Яйцо стояло на остром конце и светилось, когда на него попадал луч света. В сопроводительном письме описывалась планета с длинным индексом вместо названия и указывалась фамилия разведчика, первым ступившего на её поверхность. Освоение космического пространства шло быстрыми темпами. Но всегда первыми были разведчики. Потом учёные. Вот именно учёные и решали, что сюда уже можно пускать людей. Или, как в данном случае, скорее всего нельзя. Если там такой артефакт буквально вот в самом первом же спуске на поверхность - конечно, нельзя. До полного окончания всех проверок и испытаний.

И начались испытания.

Яйцо подвергали просвечиванию всем спектром видимых и невидимых лучей. Жёсткое рентгеновское излучение - это обязательно. Звуковые волны от инфразвука до ультразвука. Промышленные мощные лазеры. Простые стальные инструменты, которые не оставляли на поверхности чудесного яйца никаких следов. Мощное сжатие и, наоборот, помещение в камеру с вакуумом. Все пробовали и все записывали. Журнал экспериментов распухал. И в конце каждого эксперимента стояло стандартное: "Изменений в объекте не выявлено".

Пошли в ход кислоты. Соляная, серная, азотная, плавиковая, она же фтористоводородная - никаких следов. Потом электрическая и плазменная дуга. Взрывы разной мощности и направленности. Разогрев и быстрое остужение в жидком азоте. Все было испытано на привезённом с далёкой планеты яйце. Ничего ему не делалось.

Оно стояло на остром конце и... То есть, больше ничего не делало. Оно просто стояло. И все. И уже это было нарушением всех законов физики. Как это могло быть? Где у него центр тяжести? Почему - на остром конце? Откуда такая странная форма? Что за материал? Как изготовлено? Или - каким образом возник природный артефакт? Какие силы на него воздействовали, что - вот, стоит, зараза, и ничего ему не делается.

День шёл за днём. Месяц за месяцем. Лаборатория не выполняла утверждённый план. Планета стояла в карантине.

Но однажды до лаборатории все же добралась местная уборщица тётя Маша. Во время экспериментов её туда просто не пускали, конечно. Но в этот день Елизавета Петровна как раз отошла покурить. Виктора Михайловича вызвали к директору института. А молодые и весёлые лаборанты - кандидаты наук и аспиранты - дружным строем двинулись на обед. Вот тут-то и появилась тете Маша в новеньком ещё необмятом синем халате. Ворча про бездельников и хулиганов, она очистила корзины для бумаг, что стояли под столами руководства, вытрясла мусор из урны при входе, протёрла пыль на шкафах и подоконниках, прикрыла окно и открыла форточку, пощупала шторы, качая головой - придётся сообщать руководству, чтобы отправили в стирку. А потом побрызгала на стоящее на металлическом подносе хрустальное яйцо вкусно пахнущей апельсинами жидкостью для мытья стекла и хрусталя.

И яйцо рассыпалось в белый крупный песок. А песок - в мелкий кристаллический порошок. А порошок стал таким тонким и летучим, что поднялся в воздух даже от сквознячка из форточки. А облачко этого порошка тут же стало ещё светлее - и исчезло.

Тётя Маша покачала головой - ишь, чего придумали, хулиганы - и тщательно прошлась везде с пылесосом. Она-то точно знала, что пыль не обязательно должна быть видна. И ещё она знала, что чисто не там, где не мусорят, а там, где регулярно убирают. Это уж точно - только там, где убирают.

Следствие, проведённое вернувшейся из курилки Елизаветой Петровной, корысти никакой в действиях тёти Маши не обнаружило. Кандидаты и аспиранты получили от неё по ушам разными грубовато-товарищескими словами. А когда вернулся Виктор Михайлович... О, что было, когда вернулся от директора института Виктор Михайлович!

Он топал ногами. Он брызгал слюной. Он краснел лицом. Он кричал так, что регулировщик на перекрёстке напротив здания института нервно хватался за ярко-жёлтую кобуру.