Юрий Трещев - история одного безумия

— Может быть это и так, не спорю, но что в этом утешительного?..

— Все это догадки и размышления… не стоит гадать… вопрос темный… узнаем все в свое время, восходит ли душа в небеса или падает в бездну смерти, туда, откуда она пришла… однако вернемся к истории Бенедикта… продолжайте…

— Жил Бенедикт, как я, что-то имел, что-то не имел, нуждался, желал, терпел неудобства, лишения, писал плачи, когда душа его съеживалась от страха смерти, которая всегда рядом…

— Говорят, он был вегетарианцем…

— Нет, он стремился к гармонии с миром, искал бога, и, в конце концов, нашел его…

— Ну да, умер…

— Зря вы так… благодаря ему город все еще город…

— Ну да, может объявлять войну, заключать мир и утверждать смертные приговоры… мэр имел даже свой малый совет… и пенсии… пытался воспроизвести в более грубом и угловатом виде черты града божьего, как двоящееся отражение в воде…

— Ну, это уж слишком…

— Я говорю все это лишь для того, чтобы быть понятным, а может быть и приятным горожанам и мэру, который изгнал меня в ссылку…

— И что дальше?..

— Последовал ряд событий, и я очутился на острове, где мне удалось опровергнуть одно слишком распространенное заблуждение, касающееся больших городов… нельзя от них требовать слишком многого, и воображать, будто они могут стать страной…

— Ну да… в конце концов, земля останется только в цветочных горшках на подоконнике… деревья сами собой зачахнут и засохнут, останутся только карликовые и искусственные… потом станут избавляться от избыточного населения, лишних людей, потому что им труднее выжить…

— Что вы предлагаете?..

— Ввести запрет на ввоз идей, и вывоз имущества…

— О боже, как вы можете до такой степени заблуждаться…

— Поэтому я в трауре, скорблю… и надеюсь попасть в ад…

— Почему не в рай?..

— Ад бодрит…

— Вы думаете рай существует?..

— Он то приближается, то удаляется, витает и летает туда-сюда, ищет, где и как можно с удобством расположиться, в уме или в сердце…

Услышав звон колокола, монах перекрестился…

Перекрестился и Марк, похоронил себя, лег в гроб рядом с Адой и оказался в преисподней среди мертвецов… он пытался угодить им…

«Неразумно было умирать, думал, буду с Адой вечно, увы, везде соглядатаи…»

— Зачем ты здесь?..

— Мне страшно стало без тебя… и вот…

— Не бойся за меня, себя спасай…

— Молчи, мы привлекаем мертвецов…

— Твой замысел был безумен… ну, сошел ты в могилу, и что?.. что-то изменилось?.. мир стал лучше?.. он чудовище… и убийствами не насытится… сколько их было, готовых кричать о победе, и где все они?.. они победили смерть?.. лишь наполнили храмы плачами… что ты молчишь?..

— Я думаю…

— О чем?..

— О смерти…

— Ее здесь нет, она, где живые…

— Откуда у нее эта власть?.. кто истину от нас скрывает?.. враг?.. друг?..

— Всегда я думала об одном, о своей роли…

— И я думал о том же… и стал врагом народа, беглецом, сам себя лишил надгробных слез, жалоб и молитв… нет, я не боялся одиночества, я боялся стать добычей собак и птиц…

— Ты хочешь быть и мертвым, и живым…

— Хотел бы, но ты гонишь меня… я уйду, хотя и многого не знаю о твоей смерти…

Марк встал на ноги и пошел… шел он медленно, хромая, остановился, наткнутся на стену темноты…

«Она сама себя огородила, не пускает, должно быть, хочет что-то сообщить мне… и весть не добрая, подсказывает мне тайный голос… от смерти я к смерти иду… смогу ли я вернуться?.. внушает страх предчувствие беды… боюсь не за себя, за город…

Однако город все еще город, сияние над ним разлито…избегнул гибели, и так нежданно…

Казнить его несправедливо, нет вины, улик, мотив неясен, но тьма над ним висит, как заговор нечистых сил…

Или это награда?..

Не видел я, чтобы смертью награждали…

Нет, город я не виню… и бог здесь не причем, хотя в толпе я слышал ропот…

Все из-за денег… он обречен на гибель из-за нарезанной бумаги, развратившей власть… вот час и пришел… и казни они не минуют… тьма пожрет преступников… или они и ее подкупят?.. за деньги, вряд ли… за деньги никто не спасется и смерти не избегнет никогда… деньги не отличают добра от зла, и правду от лжи… нет у денег ни чувств, ни мыслей…

Куда это я забрел?.. ограда кованная, кресты, могилу кто-то роет… уж не мне ли?..

Стоят, ждут, дрожат, боятся чьих-то угроз из темноты… и я не спешу стать мертвецом, упасть трупом в яму…

Что это?.. внезапный порыв ветра листья мирта сорвал, бросил в яму, соболезнует… увидел меня плачущего плач…

Нет, своей вины я не отрицаю, признаюсь во всем, и так легко…

Никому не избегнуть смерти, всех она найдет, накажет и не виновных… закона этого ни бог, ни справедливость не отменит…

Сделав усилие, Марк перенесся в чуждую ему обстановку… далось ему это нелегко…

Он принес письмо матери мэра от примадонны с сочувствием по случаю исчезновения ее сына, говорили, что он утонул в пруду, ставшем болотом, или покинул город и отечество… бежал унылый, проклинающий тех, кто заставил его бежать…

Примадонна не смогла сама прийти… в ее ушах все еще звучали слова:

«Моя неблагодарная дочь меня же и позорит…»

«Примадонна могла бы и возразить…

Вспоминаю эту сцену в гримерной комнате, она просто выходила из себя…»

Мать не могла спокойно выслушать слова сочувствия дочери, ей казалось все это притворством и оскорбляло ее…

Марк вошел в прихожую и остался стоять…

Мать мэра прочитала послание посланника вслух, потом еще раз, и еще, сказала:

«Оставь меня…»

Ее дочь вела слишком распущенную жизнь, так ей казалось, а мэр был ее сыном, хотя она и усыновила его…

Это была развязка пьесы анонимного автора еще недописанная, без финальной сцены…

Мать мэра еще какое-то время гневалась, потом успокоилась… и примадонна сознала свою неправоту, попросила прощения и обещала исправиться, одним словом, все пришли к полному примирению?.. нет, не все, остался еще секретарь мэра…

Мать мэра опасалась его шантажа и разоблачений… и я решил проучить секретаря мэра… одно время мы были знакомы…

Помню, я притворился веселым, разыграл человека щедрого, правда, не за свой счет, готов был наделать с ним настоящих безумств с одалисками, гетерами и менадами…

Ночь безумств мы условились устроить во флигеле замка примадонны…

Девы вывели секретаря на сцену…

На нем был только желтый шарф, завязанный петлей на шее…

Примадонна репетировала и пришла в ужас… секретарь тоже, он покраснел, побледнел и разразился каким-то лающим смехом…

Моя затея удалась, но примадонна была не в восторге, секретарь мог на самом деле надеть себе петлю на шею… но мог и увернуться от петли…