Юрий Трещев - история одного безумия

И очнулся…

Был вечер…

Море и небо сливались в одно ликующее светопреставление…

Солнце ушло за горизонт, и небо, к которому Марк тянул руки с мольбой и проклятиями, снова стало пустым…

Слова Марка и жесты были вялы, невыразительны… и постоянно слезились глаза…

Марк лежал и вспоминал… и не мог вспомнить, как выглядел бог, с которым он не расставался в детстве…

«Бог был благосклонен ко мне, иногда подзывал и мы прогуливались, вели немногословные беседы…

Мы понимали друг друга и без слов…

Умершие люди для бога продолжали существовать… как и для меня…

Будущее бог считал прошлым…

Помню, тетя подслушала мою беседу с богом… она была чуть ли не в обмороке, сама не своя, от того, что услышала…

Я говорил сам с собой, так ей показалось…

Тетя стояла у двери и слушала, потом двинулась дальше по коридору… уже за дверью своей комнаты она расхохоталась со слезами и икотой, чуть не умерла…

Смех ее не отпускал и ночью… и еще несколько дней…

Утром в субботу она пришла в мою комнату… я подумал, что это смерть…

Она почти подошла ко мне… повеяло прохладой… и это что-то белое и бледное исчезло… а я вернулся к своей странной и темной жизни во сне…

Я еще не знал, что тетя умерла и уже подвергалась допросу и испытаниям ада, если ад есть… а он есть…

Тетя осталась в моей книге… в ней уже много мертвецов, есть и живые, но их не замечают, и ведут они себя как мертвые или спящие…

Тут нечему удивляться… нет в этом ничего странного и страшного…

Обычные будни воображения сумасшедшего…»

«Я иду в толпе беженцев от войны и пишу…

Я устал и продрог, можно сказать, я изнемогаю… сам виноват, я мог бы отсидеться в доме на Поварской улице, но там все так странно и безрадостно…

Как-то я столкнулся в коридоре с полковником… он что-то говорил, восклицал… мне кажется, он ослеп… или делал вид…

Но так ли это важно?.. дома уже нет, грязь его снесла… снесла она и другие дома, те, что стояли рядом… остались только высокие, соседние дома…

Я остановился, как окаменел, а беженцы пошли дальше…

Я стоял, не трогался с места… я размышлял о привычных и понятных вещах…

Мысли путались…

Я успокаивал себя… ничего страшного… обычное головокружение, слабость…

Что-то от меня отделялось и удалялось… и я не противился…

Мне было странно и страшно…

Со мной такое уже было…

Еще шаг и страх превратится в ужас… или в блаженство…

Я лежу и не могу встать… приходится ползти… и я ползу, извиваясь…

Прохожий что-то сказал мне, я не понял, но догадался…

Я продолжаю ползти… ничего, ничего… доползу… я уже на полпути…

Вижу дали… они сами себя творят… такая спокойная красота…

На склоне неба в мареве показался город, перспектива улиц, раздвигающихся в бездонность неба…

Донесся перезвон колоколов…

Я ползу в лоно неба, которое манит меня и пугает…

В глазах потемнело… я снова ощутил головокружение, приступ слабости, как затмение…

Это было похоже на сон из детства, когда тело становилось точно ватное…

Я уже готов принять и свет, и тьму, так и не поняв, для чего я был нужен богу…»

На площади у руин театра было тихо и пустынно…

Марк увидел раскрытую и брошенная на камни книгу… ее листали сквозняки…

«Она как бабочка… машет крыльями, пытается взлететь…» — подумал Марк и лег рядом с книгой…

Он лежал на спине в молитвенной позе, пока кто-то не сказал: «Аминь…»