Артур Дарра - Земля дождей

Как же это чертовски странно — остановившееся солнце.

Нет, правда! Висит оно себе в небе и совершенно не двигается. А ты глядишь на него, пристально наблюдая, и никак не можешь понять, кто из вас двоих идиот. Словно как матёрые ковбои, озадаченно уставившиеся друг на друга и напряжённо удерживающие руки в сантиметре от кобуры с пистолетом. Ещё какое-то мгновение — и грохот выстрелов. Однако же никто не решается произвести роковое движение первым.

Да, это очень странно. Ведь солнце должно перемещаться. Неизменно так было и неизменно так должно быть. Но теперь оно отчего-то замерло в небе, будто гвоздём прибитое. Намертво и безнадёжно. И, кажется, сколько за ним ни наблюдай — без толку. Словно у него отшибло память, и вспомнить прежний путь ему отныне не под силу.

Тут сразу же проступают растерянные вопросы… Бог? Космические катаклизмы? Моя расстроенная фантазия? Кому под силу вот так взять и зафиксировать гигантскую раскалённую звезду в одном положении? И конечно же: что, чёрт подери, со всем этим делать?

Обступившие меня ромашки продолжали тихонько покачиваться на лёгком ветру. Иногда мне казалось, что я плавно покачиваюсь вместе с ними. Знойный воздух усиливал их сладостный аромат, делая его более проявленным. Я лежал и вдыхал этот чудный запах, ощущая в душе и теле совершенную расслабленность. Несмотря на того беспредельщика в небе, здесь было очень даже неплохо.

Сложив ладони во что-то похожее на подзорную трубу исощурившись, я снова и снова всматривался в солнце. Чего же ты замерло, как истукан? Что с тобой не так, дружище?.. Затем, вытянув вверх руки, стал наблюдать, как золотистые лучи мягко просачиваются сквозь пальцы. Совсем скоро перед глазами поплыли разноцветные пятна. Глубоко вздохнув, я закрыл уморившиеся глаза рукой.

Интересно, где я?

Вопрос действительно интересный. Вряд ли на планете есть такое место, где — при взгляде на небо — солнце не двигалось бы по своей излюбленной траектории. Двигалось, а не висело застывшим. Что же это получается? Я — вне планеты Земля? Но ведь вот же: зелёная трава, обворожительные ромашки, ясное голубое небо… самые настоящие и привычные для землянина вещи!

Тогда что же это за место такое?..

Снова потянул влажный ветерок. И снова я ощутил близость чего-то огромного. Будто что-то беспредельное затаилось совсем рядом — затаилось и дышало прямо на меня. Однако увидеть это я не спешил. Хотелось удержать ощущение интригующей неизвестности как можно дольше. Такое чувство схоже с утренней дремотой — когда будильник уже прозвенел, но в запасе у тебя имеется ещё несколько блаженных минут. Минут, позволяющих поваляться в постели, пока не заревёт вторая сигнальная волна, которая станет окончательным предвестником тяжёлого вздоха, шаткой походки до ванной комнаты, молчаливого завтрака и последующей привычной стычки с внешним миром. Но промежуток между двумя утренними «взрывами» — он у тебя всё же есть. И называется он — эйфория.

В конце концов, я вдохнул полной грудью и всё-таки медленно присел. Обескураживающая масштабность тут же ударила мне в нос солёным ветром, отозвалась в ушах свистящим шёпотом, пронеслась трепетом от самых кончиков пальцев до корней волос, вспыхнула в сознании пробуждающим вихрем…

МОРЕ.

Огромное. Великое. Бесконечное!

…и я.

Совсем маленький. И одинокий.

Открыть глаза полностью казалось чем-то нереальным — ослепляло неподвижное солнце. На коже тут же заиграл ветер, заворошил волосы, и только теперь я почувствовал сильную дрожь во всём теле, словно промок насквозь. При этом одежда и сам я были сухими.

Странно.

Синяя клетчатая рубашка, чёрные джинсы, белые кроссовки — да, одежда моя. Однако само место мне совершенно незнакомо. По-настоящему море я вижу впервые. Откуда оно взялось? Вернее, откуда здесь взялся я? А может, это вообще океан?..

Ничего не понимая, я стёр ладонью слёзы — чёрта с два распахнёшь тут веки полностью-ивсё же попытался вглядеться в размытую даль. Там — еле различаемый горизонт: однотонная голубая бездна. Море и небо слились в одно целое, точно сиамские близнецы. Разницы почти никакой. Разве что у неба было преимущество — Солнце. Будто неугомонно пылающий глаз, застыло оно недалеко от горизонта и к закату, по всей видимости, клониться не собиралось, продолжая непримиримо раскаляться.

Впрочем, если подумать, то Солнце и не должно перемещаться. Это ведь функция Земли — вращаться вокруг него. Но тогда, выходит… не Солнце, а планета застыла в одном положении?..

Совсем запутавшись в физических законах Вселенной, я решил встать-словно какой-нибудь младенец, впервые познающий окружающий его мир. Но когда я это сделал и обернулся посмотреть на пейзаж за моей спиной, то действительно издал лишь детско-глупое: «ой…»

Передо мной разверзлась такая же бездна — вездесущее Море, слипавшееся с небесами. Вдалеке — ни единого проблеска суши. НИ ЕДИНОГО. Водная пустошь докуда хватало глаз. И вся суша — только здесь: подо мной. Крошечный островок с травой и ромашками, словно единственный оставшийся лоскуток земли на планете. А я — словно последний выживший из всего человечества.

С трудом держась на ногах, я поёжился. Тело по-прежнему пульсировало дрожью, будто находился я не под знойным солнцем, а на самой глубине этого странного моря. Ощущение жара и холода одновременно. Я простоял в растерянности несколько долгих минут, прежде чем тихо произнёс:

— Бред какой-то.

…Чувствуя слабость в ногах, я медленно побрёл к берегу. Приблизился к воде: холодная, спокойная, словно притаившаяся. Земля под крутым уклоном погружалась в неё, через метров пять погибая в непроглядной мгле. Постояв немного, двинулся к противоположному берегу. Там — то же самое. Тяжело вздохнув, я вернулся обратно на возвышенность.

В результате обхода местности я имел в своём распоряжении следующее. Малюсенький, почти незаметный холмик-горбик на теле гигантского моря-монстра — круглыйостровок. Диаметр: пятьдесят шесть шагов. Земля обычная, чёрная, покрыта травой. На возвышенности — ромашки. Ну и я. Ничего не понимающий.

Не густо, не густо…

Даже представить сложно, как я мог сюда попасть. Чертовщина какая-то. Всё это походило на удивительный сон. Однако… просыпаться мне не хотелось. Отнюдь. Я бы с удовольствием продлил всё происходящее до бесконечности… И причинатому — голова. Здесь она стала работать по-иному. Беспорядочные и беспокойные мысли, которые я очень часто не мог остановить, теперь стали чистыми и лёгкими. Меня перестало волновать что-либо, кто-либо. Ни малейшей тревоги и напряжения. И это — настоящее открытие.