Александр Торик - Флавиан. Армагеддон

Нашим гидом по катакомбам стал русскоговорящий католический священник сербского происхождения, весьма пожилой, но вполне бодрый и с умным, если не сказать «с хитрецой», выражением серых внимательных глаз, по имени Стефано.

— О! Русские паломники! — он внимательно посмотрел на Флавиана. — Вы священник или монах?

— И монах, и священник, — смиренно кивнул мой батюшка.

— Я спросил потому, что на Вас нет священнического креста! — пояснил наш проводник по катакомбам. — Обычно русские батюшки носят наперсный крест, если ходят в священнической одежде! Но нередко они приезжают и в мирской, вполне даже современной.

— Я просто привык к афонской монашеской традиции, крест надеваю только на богослужения или на официальные мероприятия, — улыбнулся ему Флавиан, — тем более, что у меня крест наградной, а медали же не обязательно носить на повседневной одежде, даже монашеской!

— Ну да, ну да! — закивал в ответ сербский падре. — Я тоже как знак священства ношу только это! — он показал на свою «колоратку» — белый католический воротничок, вставленный во вполне светскую бежевую в клеточку рубашку. — Поскольку вы люди религиозно грамотные, я не буду вам рассказывать про историю римского христианства — вы всё это знаете. Я лучше включу вам аудиогид на магнитофоне и проведу вас по обычному маршруту, под который рассчитана аудиозапись. Тем более, что мой русский язык не очень хороший!

— Что вы, что вы! — поспешил заверить его я. — У вас замечательный русский язык!

— Спасибо! — улыбнулся он. — Если у вас будут какие-либо вопросы, вы можете задавать их, я буду выключать магнитофон!

— Хорошо! — кивнул Флавиан. — Благодарю за внимание!

— Пойдёмте! — махнул рукой падре Стефано, и мы направились к маленькому домику из красного кирпича, построенному над лестницей, ведущей в недра древней христианской святыни.

…Как я потерялся, я и сам не понял. Вроде бы шёл всё время за Флавианом, который в свою очередь следовал за падре Стефано, несущим в руке магнитофон с аудиогидом.

Ну да — отвлекался я, конечно, останавливался что-нибудь рассмотреть, заходил в какую-нибудь не предусмотренную аудиогидом «кубикулу»…

Но, вроде, быстренько выскакивал оттуда, пару раз щёлкнув «Марком», даже не успев и помолиться хоть кратенько, и сразу догонял батюшку с падре…

Даже когда увидел в одной из крипт группу сидящей прямо на полу молодёжи, возглавляемую также сидящим на полу, но лицом к остальным, мужчиной лет тридцати с небольшим.

Он был с лентой на шее, подобной длинному воротнику, и чашей с вином в руке. В другой руке его был круглый белый хлеб. Одеты все, включая руководителя, были абсолютно в соответствии с современной европейской модой — джинсы, кеды, футболки, толстовки…

— Падре Стефано! — догнав его, обратился я к нашему проводнику. — А это что там за группа молодёжи в крипте с вином и хлебом? Это они что, так Евхаристию совершают?

— Какие-то протестанты, — не поворачивая головы, небрежно бросил падре. — У них это считается «воспоминанием Тайной Вечери»!

— А здесь только протестанты так могут служить?

— Почему? И католики служат, и православные, и другие конфессии…

— А что, сюда можно вот так запросто приехать и послужить литургию? — поразился я.

— Конечно! — так же не поворачивая головы, ответил проводник. — Нужно только заранее предупредить, договориться с администрацией.

— Ух ты! — возликовал я, повернувшись к Флавиану. — Отче! Это же тема! Представляешь, как можно было бы сюда нашей приходской командой нагрянуть! Вот здорово было бы здесь у гробов первых мучеников причаститься! Я бы так хотел!

— Здорово! — кивком согласился Флавиан. — Поговорим об этом потом, слушай аудиозапись, очень интересно!

— Слушаю и повинуюсь! — смиренно согласился я, уже и мечтах подавая кадило литургисающему в катакомбах духовнику.

После этого разговора я сфотографировал ещё какую-то крипту или кубикулу, а потом…

А потом как-то так — раз! — и они куда-то делись! И Флавиан, и падре, и аудиогид!

Вынырнув из отснятой мною крипты, я посмотрел в коридор и, не обнаружив там Флавиана с проводником, отправился вдогонку в направлении их предполагаемого движения, надеясь догнать отцов за первым же поворотом.

За первым поворотом их не оказалось, пустой коридор хорошо просматривался вдаль. Вероятно, они вошли в одно из находящихся вдоль коридора боковых помещений.

Я прошёл вперёд по коридору быстрым шагом, заглядывая во все встречающиеся по пути крипты и кубикулы — никого! Тогда я вернулся обратно, предположив, что они зашли куда-то ещё до поворота в этот коридор — пусто!

Я снова отправился в путь, внимательно заглядывая в каждый боковой проход, каждый угол, надеясь наконец увидеть знакомую широкую спину в выгоревшей безрукавке-полурясе, надетой поверх дорожного хэбэшного подрясника с обтрёпанным ещё об афонские колючки нижним краем.

Никого! Однако…

Я остановился и попытался сориентироваться в окружающем меня тесном пространстве подземелий, стараясь определить — с какой стороны находится лестница папы Дамасия, по которой мы спустились под землю — тщетно!

Я начал укорять себя в своей извечной суете с фотоаппаратом, который словно бы заставлял меня всё время находиться в состоянии охотничьего сеттера: уши торчком — где тут хороший кадр спрятался?

А-а, вот он, голубчик — щёлк, щёлк, щёлк! Благо не плёнка тридцатишестикадровая, а высокоскоростная электронная карта аж на шестьдесят четыре гига! Знай лупи себе очередями! Ну, я и лупил, соответственно, и горизонталочку, и вертикалочку, и панорамку, и макро!

Только вот где же теперь искать Флавиана…

За очередным поворотом оказалась кованая железная решётка, прикрывавшая собою ещё какой-то проход. Я легонько попробовал потянуть её на себя — она без малейшего сопротивления открылась.

«Вот куда они пошли! — осенило меня. — Видать, падре Стефано из уважения к собрату по профессии решил показать моему батюшке что-то эксклюзивное, не входящее в стандартный туристический маршрут! Сейчас я им «на хвост-то и присяду».

Я решительно направил свои стопы в открывшийся мне за решёткой проход, который поначалу ничем не отличался от тех узких, чуть шире плеч идущего по ним человека коридоров с пустыми погребальными нишами-«локулами» с обеих сторон.

Изредка встречались и нераспечатанные ниши, закрытые плоскими плитами с надписаниями имён лежащих за ними усопших и краткими пожеланиями им, вроде «Покойся в мире» или «Покойся с Богом».

Когда при императоре Константине гонения на христиан в Римской империи закончились, тела многих мучеников были изъяты из погребальных ниш в катакомбах и перенесены в строящиеся наверху христианские храмы для всеобщего почитания и поклонения их исповедническому подвигу. Но немалое количество погребений так и остались пребывать нетронутыми, в ожидании гласа трубы архангельской во Второе и Славное Пришествие Господа нашего Иисуса Христа.