Александр Семёнов - Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец

– Что за сексизм! – вполголоса возмутилась Александра. – Не надо меня выделять, я такая же, как все.

Но уже встала, придирчиво оглядела свои джинсы с кожаными коленями, одёрнула кардиган с индейским узором… Махнула рукой, отдала Оле замшевую сумку, Славе – видеокамеру, и пошла, всё быстрее, всё распрямляя спину, сопровождаемая аплодисментами и одобрительными взглядами. Потом Андрей сыграл на её гитаре «Tango en skai», и торжественная часть была объявлена закрытой.

Мастера, музыканты и гости, уставшие после трёх дней напряжённой охоты за звуками, высыпали в просторное фойе Дворца Культуры. Все столпились у стены, куда всё та же неутомимая девушка-секретарь повесила рассекреченные результаты. Слава, отдав гитару Андрею, ринулся в самую гущу и вернулся с крайне удручённым видом.

– Так и есть, блин. В пятницу мы шли первыми, как я и думал. И нам оценки зажопили. Восьмое место в первом туре. А вчера – второе, вот так. После самого, – он на миг воздел глаза к потолку. – Вот и представьте, какими могли бы стать.

– Станете ещё, – говорили девушки, но Слава не унимался:

– Блин!.. Кто этот жребий кидал? Я бы ему руки-то пооборвал бы…

Никто не принимал его жалобы всерьёз. Повод ворчать был у каждого мастера: и у «самого» Матвеева, который опять не победил, и даже у чемпиона, чьё первое место, нарушив правила математики, сложилось из второго и третьего. Довольной осталась разве что Александра: девятнадцатая из сорока двух – об этом она даже мечтать не смела. Её гитару купили на пороге зала, а чуть погодя и Слава сторговался с известным в городе челноком, перепродающим инструменты за границей. Тот расплатился на месте и очень щедро.

– Вот такая порнография, – сказал Слава, выстрелив губным звуком. – А ваш Артемон говорит: влюбился, блин!.. Нам, кабанам, влюбляться опасно. Всё! больше могу и не увидеть. Хорошо хоть сфотографировал и записал звук. Пойдёт в мою порноколлекцию.

– Надо тебе сделать сайт, – предложила Оля. – Только не порно. Хочешь, займусь?

– А ты умеешь?

– Немного. Для статистики учеников создаю странички на локальном сервере.

– Попробуй, спасибо. Идея хорошая…

Фойе заполнял невообразимый гул. С одной стороны летели обрывки серенады, с другой звучало каприччио, за спиной рассказывали анекдот про басиста и барабанщика, которые, даже вместе прыгнув из окна, не сумели шлёпнуться в такт; перед носом бурно, размахивая руками, спорили, и кто-то за колонной нежно пел Высоцкого, аккомпанируя себе на призовом инструменте. Из буфета вышел раскрасневшийся Марко в расстёгнутом пиджаке и лицом к лицу встретил Андрея с компанией.

– Очень хорошо. Молодец, – сказал Марко по-русски, пожав Андрею руку. Затем обернулся к Оле, выделив её из всех:

– Could we take a shot together? – вынул из сумки миниатюрную мыльницу и, отдав её Андрею, сделал приглашающий жест. Оля с Дашей встали по бокам, и Марко с довольнейшей улыбкой обнял обеих за талии; а потом Слава, с помощью девушек, всё же вытолкнул к нему смущённую, упиравшуюся Александру.

– Весёлый товарищ, – шепнула Оля. – И он тебя хорошо знает?

– Я был у него на мастер-классе два года назад, – ответил Андрей. – Такой же примерно зал, зрители, Марко на сцене. Там он был очень деловым. Заставил меня вообразить себя оркестром «Мелодия» и играть все партии отдельно. Басы – так, будто я группа контрабасов оркестра «Мелодия», гармонию – будто я духовые… И так далее. А потом собрать всё вместе, будто я целый оркестр. И, знаешь, многое стало проясняться в голове, именно что касается чувства фразы. А играл я «Джона Грэя»…

Марко похвалил и Славу, сказав, что его гитара понравилась больше остальных. Спросил координаты для связи, и Слава, порывшись в карманах клетчатого пиджака, сменившего на сегодня привычную жилетку, вытащил старый театральный билет и написал на нём телефон.

– Несолидно, – покачала головой Оля. – Такой мастер должен иметь визитки.

– Да хотел уже заказать, блин. Но мне везёт по жизни. Как представлю визитку со своей порнофамилией, так и ржу, аки конь. Брындин, дрындин… Так и не сделал.

– Не нравится, так возьми псевдоним.

– Нет, это как отказаться от себя. Да и мне их столько уже предлагали, пока не надоело издеваться. Вот, хотя бы, Андрон… Но так ничего внятного и не придумали.

– А такой был? – и Оля, чуть помедлив, бархатным голосом произнесла: – «Лауреат межпланетного конкурса… мастер… Святослав Рындин». Звучит? И ты остался собой, только без одной буквы.

– Такого нет. Надо подумать… Эй, все идём в буфет!

Я проставляюсь!

Угощение было скромным, ведь не ради еды сюда пришли. Куриные грудки, салат, чай с небольшим тортом – пожалуй, и всё. Себе Слава взял ещё бокал пива, Даше и Александре – красного вина, Оле – ананасового сока. Анатолий обошёлся без градусов, потому что был за рулём, а Андрей – за компанию с непьющей подругой.

Андрей и Оля молчали, сплетя под столом пальцы, касаясь друг друга коленями. Слава, расчистив место перед собой, выразительными жестами показывал Анатолию, как надо строгать, циклевать, гнуть обечайки. Даша и Александра, познакомившись с мастером Германом, похожим на первопечатника Ивана Фёдорова в джинсах и толстовке, разглядывали красочный буклет его мастерской. На фотографии, занимавшей большую часть обложки, мастер стоял с рубанком в руках и подвязанными тесьмой волосами, чуть склонясь над верстаком, но глядел не на работу, а, повернув голову, прямо в объектив.

– «Мы используем средневековые технологии обработки и отделки древесины, проверенные временем», – прочитала Даша и посоветовала Герману заменить их на «технологии эпохи Возрождения», поскольку она связана в сознании людей с подъёмом и расцветом, а Средневековье – с мраком, чумой и кострами, пожирающими красоту. Герман задумался, сказав, что такая связь ему в голову не приходила, но Александра неожиданно горячо вступилась за Средние века и стала доказывать, что именно там был расцвет. Как пример она приводила Боккаччо, который совершил обратный путь: начав «Декамероном», пришёл в зрелые годы к средневековой теологии. А он-то знал, куда надо идти.

– Но помнят же именно «Декамерон»! – возражала Даша. – Я вот о поздних работах и не слышала…

Для Александры такого аргумента, как «помнят», не существовало вовсе, так что их разговор, оттолкнувшись от Германа с его буклетом, вскоре перешёл к смыслу искусства: есть ли оно чистое послание в вечность, или всё же о людях, живущих вдоль дороги, не надо забывать… Герман послушал, купил им ещё по бокалу вина и незаметно исчез.

– Архитектор Камерон прочитал «Декамерон», – сходив за новым пивом, произнёс Слава. – И построил…