Сергей Вольф - Хороша ли для вас эта песня без слов

— Тебе нравится Региша? — спросила вдруг у меня Ирочка; мы сидели на тахте рядом.

— Да, — сказал я тихо. Без всякой охоты, просто почувствовал, что задумываться после такого вопроса вроде бы неприлично. Но Ира тут же подсыпала еще:

— А я? — спросила она, — я? Нравлюсь?

Нет, подумал я, она очень славная… вовсе не все они в этой компании…

И вдруг, словно обухом по голове!

— Региша — очень оригинальная девочка. Феля Корш в нее влюблен.

И тут же запела, захохотала резким таким смехом, вскочила, ушла…

Как, как это «влюблен»? Буквально? Не просто нравится? Сильно? Неужели же и…? Да нет, конечно, только он . А она — нет. Ну, она-то точно нет. Это же видно, ведь так? Да и никогда бы не привела она меня к себе, если бы и ей он очень нравился!

Я даже зажмурился и тряхнул головой, чтобы скинуть с себя какие-то противные дрожащие волночки, которые забегали по моему телу, и внезапно там, за прикрытыми веками, на темном экране моего зрения возник голубой (вовсе не темный) фон (море? небо?) н на нем, крупно, — огромный бермудский парус, и он трепетал на ветру, трепетал, переливался… И тут же, одновременно почти, как бы всплыла и зазвучала совершенно мне непонятная фраза: «Хороша ли для вас эта песня без слов?»… Что? Откуда?

— Что с тобой? Что ты трясешь головой?

Я ахнул про себя, резко открыл глаза: Региша сидела рядом.

— Не знаю… Задумался… Я… хочу с тобой потанцевать. Можно?

— Конечно. — Она встала.

Мы танцевали с Регишей вдвоем, больше никто. Несколько вещей подряд были медленными, и с Регишей танцевать так было гораздо лучше: с ней мне совершенно не хотелось скакать. Танцевала она очень хорошо — ровно, мягко и как-то, что ли, печально. Мы танцевали молча.

Промелькнула в голове и исчезла занятная мысль. Я вдруг сравнил мою компанию, с Нинулей, Ванечкой Пирожком, другими ребятами (пока из-за отъездов, обменов и ссор она не распалась), и компанию Стива. В чем была главная разница? Конечно, не в смысле, какая лучше. Та, моя компания, жила как бы урывками: встретимся — разойдемся. Каждый из нас был прежде всего папимамин. Было такое ощущение, что папы и мамы как бы разрешают нам повидаться: так полагается, нельзя же запретить нам дружить, ведь так? Конечно, у всех Стивовых были свои папы-мамы, но они (я имею в виду — Стивовы ребята и девочки) куда больше принадлежали сами себе, компании, их жизнь протекала гораздо больше именно что в компании, а не дома, они были куда независимей нас, вот что я хочу сказать. И это, честно говоря, было здорово. В каком-то смысле я им просто завидовал. Не знаю, сколько времени они проводили вместе, ругали их дома или нет, если они долго отсутствовали, но если и ругали, то они, похоже, железно гнули свою линию и были куда свободнее нас, это уж точно. Конечно, важно было, что за люди входили в Стивов кружок, но, если вдуматься, то, может, вовсе не такие уж и плохие, кроме него, конечно.

— Ты что-то сказал? — спросила Региша.

— Н-нет… Вроде бы нет.

— Показалось. Попозже мы поедем кататься на машине. Поедешь?

— Да, — сказал я, — поеду.

Я сказал это сразу, твердо, не задумываясь. Я даже не знал, сколько сейчас времени и сколько будет продолжаться поездка. Мне не хотелось расставаться с Регишей — это я знал твердо.

— Где Славочка Брызжухин, а? — громко сказал Стив.

— Они с Галочкой ушли по-английски, не прощаясь, — сказала Ира.

— Что за номера? Он мне нужен. Феля, тогда ты мне понадобишься.

— Мимо. Я занят.

— Мы с ним уходим, — сказал Венька Гусь.

— Это куда же?

— Секрет, — сказал Венька. — Свидание. Ди-ла-во-е.

— Корш, может передумаешь, а?

— Нет, — сказал Корш.

— А не пожалеешь?

— Стив, ну не могу я, войди в положение.

Такой спокойный, Корш вдруг залебезил перед Стивом.

— Ну, тогда выкатывайтесь, — сказал Стив. Его закачало, когда он встал.

— Да, пора, — сказал Гусь. — Валим, Феля.

— Кто хочет чаю? — спросила Региша.

Никто не хотел чаю. Внезапно день рождения распался. Но ни на капельку не было похоже, что Региша огорчена концом праздника. Непонятным образом мне все-таки казалось, что она вообще здесь ни при чем и смотрит на все со стороны.

На улице, когда мы вышли, стоял легкий туман, дождя не было. «Отлично, что туман, — механически отметил я. — Меня никто не увидит». Блондинчик открыл дверцу «Запорожца», мы забрались в машину и тут же тронулись. Я был доволен, что Стив сел впереди, рядом с блондинчиком, которого, оказалось, звали Артур. «Королевское имя», — подумал я. Сзади были Региша, Ирочка и я посередине. «Будь, что будет», — подумал я вяло и тут же, внезапно, как бы что-то взорвалось во мне, возле площади Труда сказал:

— Артур, останови-ка на минуточку.

— Ну вот еще, — сказал Стив.

— Ладно, — сказал я как-то резко.

Будка была рядом, я набрал номер…

— Да. Алло.

— Мам… Это я.

— Слышу. Что случилось?

— Абсолютно ничего.

— Ты так думаешь? А ты знаешь, сколько времени?

— Не так уж и много.

— Разумеется. Но поздновато для занятий рисованием!

— Мам, я попал на день рождения…

— Что это еще такое?! Ты что, не мог заранее предупредить? Немедленно домой.

— Не мог. Я не знал.

— Немедленно домой.

— Я еще чуть-чуть задержусь, ладно?

— Ладно. И сразу же, немедленно домой.

— Не такой уж ты маленький, малыш, если поздно вечером делаешь какие-то важные звонки, — сказал Стив.

Нева, мост Лейтенанта Шмидта — все было в тумане.

— Меня зовут Егор, — сказал я Стиву. — Егор, а не малыш. Разве ты не знаешь? Запомни.

— Действительно, — сказала Ирочка. — Стивчик, Егор с меня ростом, даже выше.

— Куда мы едем? — спросила Региша.

— Попозже узнаешь, — сказал Стив.

— Не просто кататься? — сказала Ирочка. — Как загадочно!

— Ты по доверенности на этой тачке ездишь? — спросил Стив у Артура.

— По ней. Пора свою заводить. Все напрягаюсь, ломаю головушку, как деньжата достать. Копить?.. Ха! К старости накопишь.

— Ты «жигуль» хочешь?

— А когда я стану кинозвездой, — сказала Ира, — я куплю себе складной велосипед «Кама», как у тебя, Регишечка, и вообще буду жить скромно.

Нет, она была славной девчонкой, с юмором. Неожиданно я весь сжался: она обняла меня за шею.

— Как, Егорчик, пойдет мне «Кама»? Она такая маленькая-маленькая, а я такая большая-большая. Платье с двумя длиннющими разрезами — скромно еду на съемки.

— Отлично, — сказал я, немного вертя шеей. Неловко мне было — ужас.

— Ну не буду, не буду, — сказала она ласково.

От неловкости я резко наклонился к Регише и спросил:

— Разве у тебя есть «Кама»? Никогда не видел…

— Есть, — сказала Региша. — Я редко езжу.

— Если с ней будет что-нибудь не в порядке, ты скажи, я починю.

— Спасибо, — сказала она.