Кейт Куинн - Императрица семи холмов

– Не хочешь перекусить? – предложил я. – Сколько можно смотреть, как лошади носятся по арене кругами.

– Верно. После второго заезда это уже все одно и то же, – согласилась Сабина. – И куда ты предлагаешь пойти?

Мне в голову тотчас пришла целая дюжина самых разных, но очень удобных мест, правда, все они не имели к еде никакого отношения. К тому же я был с сенаторской дочкой!

– Можно купить еды у уличных торговцев, – предложил я, плечом прокладывая нам дорогу. Сабина семенила за мной следом.

– Может, купим колбасок? – указала она на тележку.

– Лучше не стоит. Там скорее собачатина, а не свинина.

– Кстати, интересно, почему свинину есть можно, а собак нельзя? – размышляла вслух Сабина. – Ведь едим же мы гусей, свиней, а ведь они такие же домашние животные, как и собаки. Или взять, к примеру, угрей или миног. Какие же они противные на вид! И ничего, мы их едим и еще никого даже не стошнило. А вот собак – нельзя. Странно.

– Хочешь попробовать?

– Честно говоря, нет. Но все равно хотелось бы знать, откуда взялся этот запрет?

– Смотрю, ты любишь задавать вопросы.

– А ты?

– Лично меня в данный момент куда больше интересует, где бы поесть. И еще – чем я буду заниматься, скажем, через год.

– А я знаю, что будет со мной через год, – задумчиво ответила Сабина, беря меня под руку. – Наверно, поэтому я и могу задавать вопросы о чем-то другом.

– И что же будет с тобой через год? – спросил я у нее.

– Буду замужем. Что еще?

Я купил ей жареного хлеба и пару тонких полосок жареного мяса, которое, я был уверен, раньше не бегало с лаем по улице. Жуя наш нехитрый обед, мы посмотрели пятый забег, и когда победа досталась Синим, я обучил сенаторскую дочку нескольким смачным ругательствам.

– Умри медленно, ты, Синий недоносок! – с восторгом кричала с трибуны Сабина. когда возница Синих с гордым видом прокатил мимо нас под рукоплескания своих болельщиков, после чего присовокупила еще парочку забористых словечек. Как вдруг…

– Вибия Сабина, ты потерялась? – раздался за нашими спинами спокойный, хорошо поставленный голос, какой мог принадлежать только патрицию.

– Да нет, – ответила она и, не убирая руки с его локтя, обернулась к владельцу баритона. – Это ты, трибун?

Я с первого взгляда понял, что передо мной птица высокого полета. Только богатые имели привычку расхаживать в белоснежных тогах, не путаясь в складках и не наступая при этом на подол, как то обычно бывает с нашим братом-плебеем.

Трибун был высок, на вид лет двадцати шести. Нет, ростом он был пониже меня, зато шире в плечах. Правильные черты, темные, коротко стриженные кудрявые волосы, спокойный взгляд глубоко посаженных глаз. Руки сильные, ладони большие, пальцы унизаны кольцами. А еще он был бородат, что совсем не типично для римлян. Придерживая одной рукой на груди складки тоги, он посмотрел на Сабину с явным неодобрением.

– Тебе здесь не место.

– Это почему же?

– У твоего отца есть ложа. Там тебя никто не тронет.

– Меня и здесь никто не тронет с моим телохранителем.

Трибун покосился на меня. Всего один мимолетный взгляд, но я был готов поклясться, что через год он подробно опишет мою внешность – начиная с торчащих вихров и до обутых в потертые сандалии ног. Не забудет он и амулет у меня на груди, который – судя по тому, как скривились его губы, – он явно счел варварским суеверием.

– Верцингеторикс, – сказала Сабина, – познакомься. Публий Элий Адриан, народный трибун.

– А что это за должность? – удивился я, не удостоив его даже кивком головы. – Он кто, армейский офицер?

– Нет, армейские трибуны – это совсем другое. Адриан что-то вроде мирового судьи. Это первая ступенька, которую нужно занять прежде, чем стать претором.

– Есть и другие обязанности, – добавил Адриан, глядя на меня с холодным прищуром. – А это кто такой? – поинтересовался он у Сабины, имея в виду меня.

– Клиент моего отца, – не моргнув глазом, ответила она.

– Понятно. – В его голосе прозвучала легкая ирония. – У сенатора Норбана вечно какие-то странные клиенты.

– Верно, – согласилась Сабина. – И они мне нравятся. От них всегда узнаешь что-то новое.

– У тебя странные вкусы, Вибия Сабина. – В голосе Адриана мне послышалось осуждение.

– Неужели? – вставил слово я. – А, по-моему, это так мило с ее стороны.

Трибун на мгновение задержал взгляд на моей руке, на которой все еще лежали пальчики Сабины, затем равнодушно отвернулся.

– Если ты, Вибия Сабина, не позволишь мне сию же минуту проводить тебя в отцовскую ложу, я уйду. Я терпеть не могу бега. Мне больно видеть, как погибают несчастные лошади, слышать их предсмертное ржание.

Отвесив Сабине поклон, трибун удалился. В отличие от меня ему не пришлось прокладывать себе дорогу – толпа сама расступалась перед ним.

– Надутый патрицианский ублюдок, – бросил я ему в спину.

Вот так состоялось мое знакомство с Публием Элием Адрианом. Эх, зря я тогда не прихлопнул его. Честное слово, так было бы лучше и для Сабины, и для меня.

«Как хорошо, – подумала Сабина, шагая сквозь толпу вслед за Виксом, – когда рядом есть кто-то большой и сильный, кто при случае защитит тебя». Викс шел впереди, прокладывая им путь сквозь давку напиравших со всех сторон болельщиков Красных. Сами Красные только что выиграли последний забег и таким образом стали победителями дня.

– Моя тетя Диана ни за что меня не простит, что я ее не поздравила, – крикнула Виксу Сабина, пытаясь перекричать ликующий гул голосов, которыми трибуны приветствовали своих любимцев. Колесница тем временем описала круг почета, и болельщики уже рвались на арену, чтобы воздать почести победителям.

– Клянусь Хароном! – воскликнул Викс, работая локтями. Еще миг – и его взору предстали беговые жеребцы Красных: все в пене, огромные и сильные, они были копытами и грызли удила. – Ни за что в жизни не сяду верхом на лошадь. Вот это чудовища. Честное слово, не понимаю, как кто-то может…

– Сабина! – раздался рядом чей-то голос. Откуда-то из-за их спин вынырнула тетя Диана и радостно обняла Сабину за талию. Руки у тетушки были коричневые, загорелые, что никак не вязалось с представлениями большинства римлянок о красоте. Впрочем, ее красное платье и светлые волосы тоже пропахли отнюдь не духами, а сеном. – Ты видела? Наши Красные выиграли пять забегов из девяти! Я пригласила возниц к себе на виллу, чтобы отпраздновать это событие. Надеюсь, ты составишь нам компанию…

– Нет, тетя, я иду домой, – ответила Сабина.

– О боги, где это видано! Я в твоем возрасте в два счета могла на спор перепить любого возницу. Впрочем, как хочешь, а я пойду, проведаю моих любимцев.

С этими словами тетя Диана растворилась в ликующей толпе.