Игорь Шагин - Белая полоса

Дежурный включил воду, чтобы мы справили свои нужды. Раков повесил газетку на решётку, прикрыв прямой свет лампочки, — и наступила ночь. Я попытался уснуть, положив свёрнутый пиджак под голову и думая о доме.

Утром я проснулся всё там же — в ИВС, в камере. Дежурный раздал завтрак, включил воду, и буквально через несколько минут в коридоре зазвонил телефон.

— Шагин, с вещами! — раздался голос дежурного.

Зазвенели ключи, и защёлкал замок. Меня в наручниках доставили в Московский РОВД, где, переводя из кабинета в кабинет, со мной работали Полищук, человек с оскалом собаки, армянин, а также ещё один человек, по имени Саша — под два метра ростом, лет сорока, с большими ручищами, круглолицый, с кудрявыми светлыми волосами. Он был одет в серые брюки и рубашку с коротким рукавом. Присутствующие, говоря о нём, называли его Лом. По лицу меня уже не били. Стучали кулаком по голове и также содержали меня в наручниках, кричали и вдалбливали мне в голову, что я заказчик убийств. Армянин показал мне газету, в которой на пресс-конференциях прокурор города Ю. Гайсинский и начальник милиции Киева генерал Опанасенко называли меня организатором банды и заказчиком ряда убийств. Прессинг стал больше психологическим, чем физическим. Позже в камере Раков пояснил мне, что с телесными повреждениями меня бы не принял ИВС. Вечером меня привезли в ИВС, и я как раз успел на ужин. Дежурный раздал пищу, и за ужином Раков расспрашивал, куда меня возили. Он также сказал, что к нему приходил адвокат и принёс ему пару пачек сигарет. Сокамерник Сергей утверждал, что его, Сергея, никуда не выводили. Это были все новости в камере на сегодняшний день.

Назавтра всё повторилось. После завтрака меня вывели из камеры и в наручниках этапировали в Московский райотдел.

Там сначала армянин, а потом каждый по очереди тыкал мне в нос разные газеты («Сегодня», «Киевские Ведомости», «Факты» и другие), в которых высокопоставленные лица МВД и прокуратуры говорили, что именно я организовал банду и являюсь заказчиком ряда резонансных убийств. Армянин, Лом и другие говорили и повторяли, что в новостях по всем телеканалам рассказывают о совершённых мною преступлениях. В этот же день была предпринята попытка допросить меня в качестве подозреваемого. Я сказал следователю, что без адвоката давать показания не буду. Следователь же сказал, что та статья, которую он мне инкриминирует (ст. 94 — непреднамеренное убийство), не предусматривает обязательного присутствия адвоката. Я повторил, что без адвоката давать показания не буду. Полищук мне ещё раз предложил своего знакомого адвоката. Я сказал, что у меня есть адвокат — Светлана Шапиро.

— Зачем тебе адвокат? — сказал Полищук. — Ты же невиновен!

Я сказал ему, что за неделю до того, как меня задержали, были остановлены и разгружены все машины и вагоны, везшие грузы (оборудование по производству соевого молока и другое) «Топ-сервис Восток», где я являлся учредителем и исполнительным директором, по контрактам в адрес российских предприятий по подозрению в перевозке наркотиков и оружия.

Наркотики и оружие обнаружены не были (как позже сказала представитель Торгово-промышленной палаты, которая была вызвана на обыск, следователь ОБОП уговаривал её написать в акте, что это не соевое оборудование, а металлолом. Она сказала, что написать такого не может, поскольку их же собака отказывается идти в машину из-за сильного запаха сои).

— Часть грузов уже возвращена! — сказал я Полищуку. — И сейчас Светлана Шапиро занимается возвратом оставшейся части грузов предприятию «Топ-Сервис Восток» и его российским партнёрам.

За несколько недель до моего задержания Фиалковский, бывший директор ООО «Топ-Сервис», а тогда народный депутат, мне сказал, что сын главы СБУ (тогда народный депутат Деркач) поделился с ним информацией о том, что в ближайшее время на руководимые мной предприятия будет организован прессинг. Мотивы не назывались. На этот случай Фиалковский предложил подписать мне договор с его знакомым адвокатом — Светланой Шапиро. Я так и поступил. На день моего задержания (исчезновения) все грузы предприятию «Топ-Сервис Восток» и его российским партнёрам по решению судов были возвращены. В судах фирму представляли адвокат Светлана Шапиро и начальник таможенного отдела ООО «Топ-Сервис» и таможенный брокер «Топ-Сервис Восток» Светлана Кондратович. Примерно в это же время, за неделю до моего задержания мне позвонил исполнительный директор «Топ-Сервис Большевик Пак», учредителем которого являлось АОЗТ «Топ-Сервис», президентом которого был я, и сказал, что на предприятие, которое изготавливало жестяные банки, твист-крышки и прочее, ворвались люди с автоматами и в масках. Они сделали обыск на предмет изготовления и хранения оружия. Оружие не нашли. Но поломали, повредили и побили много оборудования.

Я сказал Полищуку, что после возвращения первых грузов, разгруженных МВД на склады Киевской региональной таможни, я даже написал статью в газету «Бизнес» (о чём указал в показаниях), адресованную министру внутренних дел Кравченко под заголовком «Прежде чем требовать соблюдение закона, нужно научиться самим его соблюдать». Полищук сказал мне, что он мои показания не читает и журнал-газету «Бизнес» тоже.

В этот день в Московском РОВД через открытое окно я услышал голос своей мамы: «Игорёшенька, мы тут, мы с тобой!»

У меня как будто бы гора упала с плеч. И на душе стало спокойно, легко и тепло.

Вечером меня снова доставили в ИВС. Раков сказал мне, что к нему приходил адвокат и принёс много разных газет. И в каждой была статья по делу «Топ-Сервиса». И хотя по делу проходило 17 человек и несколько из них обвинялись в подстрекательствах (заказах) к убийствам, каждая статья начиналась со слов «Гражданин Российской Федерации, руководитель “Топ-Cервис” заказал ряд резонансных убийств в Киеве и других городах Украины…» Далее рассказывалось о совершённых мной преступлениях. Всё это печаталось до предъявления мне обвинения и до моего первого допроса по предъявленному мне обвинению, не говоря уже о признании мной вины, которую я никогда не признавал, и не говоря уже о решении суда. В то же время фамилии других фигурантов дела не назывались. Делу придавалась политическая окраска. Позже Полищук мне сказал:

— Тебя будут судить по нашим законам.

А через несколько лет после приговора в газетах выходили статьи, что именно это дело позволило оторвать перевешивавшие несколько процентов у пророссийского электората. Разные фильмы, невзирая на решение Европейского суда по правам человека (неисполненное решение), продолжают транслироваться по телеканалам Украины и на сегодняшний день.