Игорь Шагин - Белая полоса

На конец марта было назначено первое судебное заседание. В отличие от СИЗО № 13, из СИЗО СБУ на суд позволялось ездить в галстуке, с ремнём и ручными часами. Оля передала мне костюм, несколько новых белых рубашек, галстук и туфли. А также, поскольку на улице было ещё холодно, кожаное меховое полупальто и кожаную же, на меху, шапку. Вещи в камеру на хранение не выдавались, а находились на складе, в шкафу, и в день суда, наглаженные и накрахмаленные прапорщиком Женей, были выданы мне в камеру. Петруня говорил, что «пока нет решения суда — вы все для меня невиновные. И пока содержитесь у меня, имеете право на суд ездить как люди». Я переоделся, и за мной приехал автозак («воронок»).

Меня и Гандрабуру из СИЗО СБУ в суд — в кинотеатр «Загреб» — доставили последними. Нас везли в одной машине и завели в зал, когда тринадцать остальных подсудимых по делу уже привезли из СИЗО-13. Мы ехали в разных отсеках. Первым из машины вывели Гандрабуру. Потом конвойный дал команду выходить мне. Машина была припаркована боковой дверью будки к чёрному входу в кинотеатр. С двух сторон лаяли собаки. Я спрыгнул на тротуар, мне застегнули за спиной наручники, и солдаты слева и справа, придерживая меня за предплечья, по лестнице сопроводили меня в клетку, которая была смонтирована сбоку от сцены кинотеатра. Я подал через решётку руки, и с меня сняли наручники.

В клетке были две деревянные скамейки, на каждой из которых сидели по шесть-семь человек. Были Стариков и Маркун, которые приезжали в офис от Макарова за данью. Были те лица, с которыми меня познакомили во время проведения ознакомления с делом в одном кабинете. И были неизвестные мне лица. Все они сейчас были подсудимыми, по обвинительному заключению — члены моей банды, которую я организовал с Макаровым. Самого Макарова в клетке не было — он находился в розыске и был выделен в отдельное делопроизводство. С правой стороны от клетки находился зал кинотеатра, на первых рядах кресел которого сидели несколько десятков человек — очевидно, родственники и знакомые подсудимых. С краю, в сторонке я разглядел Олю. Перед клеткой были поставлены несколько столов, за которыми сидели адвокаты. С противоположной стороны прохода, перед креслами, стоял круглый пластмассовый белый стол — такой, как используют в кафе на улицах, — за которым сидел прокурор Соляник, молодой черноволосый парень в форме прокурора. Перед ним на столе лежали документы.

Рядом со столиком прокурора был столик секретаря, за которым сидела молоденькая девочка и что-то писала. С левой стороны от клетки поднималась сцена, на которой было несколько поставленных один за одним в ряд столов, а за ними стулья — места для судей и судебных заседателей — «кивал», как их называли в тюрьме (мною и другими подсудимыми после передачи дела в суд, согласно праву, предусмотренному процессуальным кодексом, были поданы на имя председателя Апелляционного суда г. Киева заявления о рассмотрении дела не единолично одним судьёй, а коллегиально, составом из двух судей).

— Встать, суд идёт! — почти срывающимся на крик голосом сказал секретарь.

Все поднялись, и с противоположной от сцены стороны, из входа в зал двинулась процессия из двух судей — судьи Лясковской и судьи-мужчины — в мантиях (я судей в мантиях видел два раза, и это был первый) и троих судебных заседателей: двух пожилых женщин и одного пожилого тучного мужчины, прихрамывающего и с палочкой. В кинотеатре было холодно. Мужчина был в куртке, а женщины — в пальто.

Лясковская начала с того, что «мы», сказала она, должны работать очень быстро, так как срок аренды кинотеатра ограничен. Потом перешла к тому, что от подсудимых поступили ходатайства (она перечислила фамилии, в том числе и мою) на ознакомление с материалами дела. Она их удовлетворила. Сказала, что материалы дела будут приноситься подсудимым в СИЗО. Потом спросила, есть ли ещё ходатайства. Адвокаты начали заявлять ходатайства об освобождении своих подзащитных из-под стражи.

— Так, давайте это потом, — сказала она и спросила: — Что ещё?

Один из подсудимых попросил включить в зале отопление.

— Нам тоже холодно, — ответила Лясковская.

Другой попросил оборудовать для подсудимых хотя бы биотуалет, ибо нет вообще никакого.

— Разберёмся, — ответила Лясковская.

Потом спросила, у кого нет адвокатов, и сказала, что адвокаты будут назначены судом. Назначила судебное заседание через две недели, оно начнётся с оглашения прокурором обвинительного заключения, а потом будет определён порядок исследования доказательств. И объявила судебное заседание закрытым.

Родственники и знакомые подсудимых пытались подойти к клетке, просили передать бутерброды, пакеты с едой, но их оттеснили конвойные солдаты. Через клетку разрешалось разговаривать только адвокатам со своими подзащитными. Владимир Тимофеевич сказал, что завтра посетит меня в СИЗО СБУ. Я попрощался с ним. Потом помахал рукой Оле, которая выглядывала из-за спин адвокатов, солдат и родственников, и сказал ей, что люблю её. Оля с Владимиром Тимофеевичем стали уходить. Владимир Тимофеевич прошёл вперед. Оля ещё много раз оглядывалась и махала рукой. Потом долго стояла перед выходом из зала и махала рукой, пока всех родственников и адвокатов не вывели из зала.

На следующий день в СИЗО СБУ меня посетил Владимир Тимофеевич. Он рассказал мне, что для того, чтобы придать значимость процессу, киевская милиция взяла кинотеатр в кольцо. А на каждой дороге, ведущей к кинотеатру, через каждые 200–300 метров были выставлены в ряд три мобильных поста — автомобиль и несколько милиционеров на каждом из постов. Владимир Тимофеевич, хотя и с улыбкой, но серьёзно сказал, что сам с трудом пробрался в кинотеатр. Несколько раз проверяли документы. И что на то же самое жаловались и другие адвокаты. Я рассказал Владимиру Тимофеевичу, что автозак, возивший меня из СИЗО СБУ и обратно, двигался без остановки по зелёному коридору, и каждую минуту впереди и сзади был слышен вой включающихся сирен машин сопровождения, а по всем вечерним новостям говорили о начавшемся процессе над «бандой-предприятием “Топ — Сервис” и его руководителем Шагиным». Владимир Тимофеевич сказал, что видел это. Мы переговорили о необходимых последующих действиях, связанных с моей защитой. Адвокат сказал, что в первую очередь мне следует подать ходатайство о приобщении к делу 25 томов, содержащих в заявлениях и жалобах показания обвиняемых, которые следователь Демидов не направил в суд и которые, судя из ранее полученного ответа из прокуратуры г. Киева, находятся в следственном отделе в качестве вещественных доказательств. И ходатайствовать об ознакомлении с этими материалами. А также об аудиозаписи техническими средствами всего судебного процесса. Кроме того, Владимир Тимофеевич сказал, что вряд ли следующее заседание будет через две недели, как назначила Лясковская, ибо у половины подсудимых нет адвокатов, и будет очень сложно найти тех, кто в роли предоставленного государством адвоката согласится работать за две гривны в час.