Конн Иггульден - Воронья шпора

Поймав на себе негодующий взгляд Уорика, глава тайной службы только пожал плечами, отказываясь извиняться за высказанную им правду. Действительно, эти парламентарии стремились добиться невозможного. Если вернется Эдуард, они сумеют доказать ему, что терпели, тянули время и были ему верны. Но если Ланкастер утвердится на троне, они будут, ступая по головам друг друга, выпрашивать себе новые милости.

Дерри презирал весь этот сброд, давно уже презирал, с тех пор как покойный спикер Тришэм спустил двух псов на старого друга. Псов с оружием и жаровней. Брюер не ожидал от подобных людей не то чтобы помощи – не ожидал ничего другого, кроме препятствий и неприятностей с их стороны. Впрочем, в результате они не были способны разочаровать его, что странным образом ободряло в действующей ситуации. Но сие откровение не было известно Уорику, и тот продолжил:

– Половина домов в Лондоне полна моими людьми, Дерри, они спят на каждом крыльце и в каждом подвале… В каждой таверне их словно в поленнице дров… Они крадут эль, как только хозяева заснут или отвернутся, – так, во всяком случае, утверждают во всех счетах и жалобах, которые попадают ко мне.

– Так построй для них казармы, – пожал плечами Брюер. – За стенами, подальше от города, чтобы они не приставали к молодым женщинам и девицам. Выдели им лужок, где они могут потеть и совершенствоваться в воинском мастерстве.

Эта идея проследовала в Уорика вместе с глотком пива, и кадык графа шевельнулся. Прикончив свою пинту, он вздохнул, покачал головой и жестом потребовал продолжения.

– Ладно, возможно, я построю их. Но это если ограничиться одним Лондоном. A у меня есть еще флот, шныряющий взад и вперед вдоль французских берегов, высматривая их корабли, терпя зимний холод, и гниль, и поломанные палубы, теряя людей, в сильный ветер свалившихся со снастей и разбившихся о палубы. Или умирающих от лихорадки, вопя от боли. И тем не менее они остаются в море, снуют туда-сюда и не знают, когда появится Йорк.

Уорик умолк, прижимая костяшки пальцев к переносице, а потом то ли простонал, то ли вздохнул:

– И несмотря на все это, несмотря на огромные средства, которые мне приходится тратить на море, королевский парламент, эти зерноторговцы и адвокаты из городов и графств, не могут даже поверить в то, что ветер переменился! Нет больше Йорков. Ланкастер возвратился на трон после десятилетнего кошмарного правления Эдуарда. Мой брат Джон каждое утро является ко мне с тем, чтобы объявить о том, что ему до сих пор не вернули титул Нортумберленда. Доходы с половины моих прежних земель по-прежнему попадают в сундуки других людей, и когда я заявляю об этом, мне советуют обратиться в суд! Наверное, король Генрих слишком мягко обошелся с этими седобородыми болтунами-адвокатами! Три месяца ушло на то, чтобы низложить Эдуарда Йоркского, как и его отца в свое время. Проклятая волокита! Все, что я смог сделать для Кларенса, – это сделать его лордом-лейтенантом Ирландии, в то время как прежние его титулы находятся в небрежении или оспариваются. Неужели мне придется провести остаток своей жизни в зале суда? Уверяю вас, благодеяние Таутона заключалось в том, что после него освободились дюжины титулов, которые получил в свое распоряжение Эдуард, чтобы раздать их своим фаворитам и таким образом закрепить за собой их поддержку. Дерри, посоветуйте, что мне делать! Может быть, распустить этот парламент именем короля Генриха? Не то, клянусь, они будут бурчать и спорить до тех пор, пока не протрубят трубы судного дня… А тем временем у меня уже насчитывается дюжина людей, которых нужно отблагодарить, но для этого нет ни титулов, ни земельных владений.

– Люди в Палате общин опасаются одной большой тени. Мы нанесли сокрушительный удар Эдуарду Йоркскому, однако этому сукину сыну повезло и он сумел бежать. Теперь они ждут его возвращения летом, ждут, как нового короля Артура. Вся благословенная страна ожидает его домой.

Это печальное утверждение Брюер подкрепил, отпив из кружки с полпинты налитого туда эля и смачно облизав губы.

– Да, в этом-то вся причина, – негромким тоном согласился Уорик. – И я готов встретить его.

Дерри поперхнулся новым глотком, разбрызгав по сторонам пену.

– Ты не сможешь всю зиму продержать свою армию в Лондоне, милорд. Займи еще у приорств и построй свои казармы. Вот тебе мой совет. Парламентские колеса крутятся медленно. Потом они оплатят тебе израсходованные на войну средства, но сейчас ты не можешь позволить себе остаться без денег.

– Боже милостивый, а ведь когда-то я был самым богатым человеком Англии!

– Да, милорд, старое мое сердце разрывается от сочувствия, учитывая все те невзгоды, которые вам пришлось пережить, – проговорил Брюер, обращая взгляд к золотым кольцам на пальцах собеседника. – Нисколько не сомневаюсь в том, что все это злые сплетни, однако я слышал, что ты позволил капитанам своих кораблей именем короля Генриха захватывать торговые суда других стран в качестве платежа за услуги. Некоторые могут назвать этот поступок пиратством, милорд, однако я не принадлежу к числу людей, склонных сразу переходить к обвинениям или даже особо озабоченных этой темой, до тех пор пока не приходится выслушивать жалобы обиженных. Если реставрация Ланкастера не принесла тебе денег, то пусть будет так, как я говорю, – обратись к заимодавцам, чтобы они помогли тебе пережить эту зиму. Года через два или три ты снова разбогатеешь, когда люди увидят, что в стране воцарился мир. Все купцы ненавидят одну вещь – войну. Безжалостных пиратов, похищающих их товары, армии, пожирающие имеющийся в наличии провиант… Да, сынок, деньги приходят во время мира. Война прекращает торговлю, а торговля – это кровь в наших жилах. Говорят, что Генрих Пятый назанимал столько, что едва не разорил Лондон. И если б он не победил и не захватил уйму всякого добра, что ж, возможно, мы с тобой уже разговаривали бы по-французски… а это плохо, действительно плохо, мусье .

– Но до тех пор мне приходится полагаться на засевших в парламенте старых баб, так выходит по-вашему? – едким тоном спросил Уорик. Лицо и шея его побагровели при мысли о том, как много начальнику тайной службы известно о его приготовлениях. – Но я полагаюсь на вас, Брюер, и жду, что вы скажете мне, где засели Йорк и Глостер, чтобы я мог добраться до них и нанести свой удар.

Зная за собой способность смущать собеседника взглядом, Дерри пристально уставился на графа и смотрел на него, пока тот не потупился и не обратил свой взгляд к недрам собственной кружки.

– Ты воспользовался… э… джентльменским подходом к подобным вещам, милорд. Сдержанным… и я восхищался тобой, – сказал Дерри.