Тан Тван Энг - Сад вечерних туманов

Перед самым выходом из кабинета в зал судебных заседаний моя секретарша Азиза принесла конверт.

— Только что доставили для вас, пуан [5] Пуан — уважительное обращение к малайской замужней женщине (с тем же смыслом, что и «мадам»), которая, выходя замуж, свою фамилию на фамилию мужа не меняет. , — поясняет она.

Внутри — коротенькое письмо от профессора Йошикава Тацуджи [6] Героиня романа (и автор) произносят полные японские и китайские имена людей по китайскому обычаю: вначале имя рода (фамилия), потом имя личное. с подтверждением даты и времени нашей встречи в Югири. Послано неделю назад. Всматриваясь в аккуратный почерк, я раздумываю: не было ли с моей стороны ошибкой согласиться на встречу с ним? Совсем было собралась позвонить ему в Токио и все отменить, но сообразила, что профессор уже на пути в Малайзию. В конверте лежало еще что-то. Когда я, перевернув, тряхнула его, на мой стол выпала деревянная палочка дюймов в пять [7] 12,7 сантиметра. . Подняв, окунаю ее в свет настольной лампы. Дерево темное и гладкое, кончик палочки украшен тонкими заходящими друг на друга желобками.

— Какая короткая лах [8] Лах — в малайском и малайском английском (манглиш) суффикс lah (произносится как нечто среднее между «ла» и «лах», на выдохе) весьма многозначен: от простого обозначения окончания фразы или уважительного привлечения внимания собеседника до смысловых оттенков: «ничего себе!», «неужели вам (тебе) не понятно?» Всё зависит от интонации произносящего и ее восприятия слушающим. Читающие в своей фантазии свободны. , палочка для еды. Это для детей? — спрашивает Азиза, входя в кабинет с пачкой документов мне на подпись. — А где другая?

— Это не палочка для еды.

Так и сидела, разглядывая палочку на столе, пока Азиза не напомнила, что церемония, посвященная моему уходу в отставку, вот-вот начнется. Она помогла мне облачиться в мантию судьи, и мы вместе вышли в коридор. Азиза, как обычно, пошла вперед, чтобы предупредить адвокатов, что пуан хаким [9] Пуан хаким — мадам судья ( малайск .). уже на подходе: те всегда старались угадать по ее лицу, в каком я настроении. Идя за нею следом, осознаю: вот сейчас я в последний раз проделаю этот путь от своего кабинета до зала судебных заседаний…

Возведенное в Куала-Лумпуре около века назад здание Верховного суда имело все признаки колониального сооружения, призванного пережить империи. Под его высокими потолками, в толстых его стенах воздух сохранял прохладу в самые жаркие дни. Мой зал судебных заседаний был достаточно велик, чтобы вместить сорок, а может, даже и пятьдесят человек, но в этот вторник адвокатам, не побеспокоившимся приехать пораньше, днем, пришлось толпиться сзади у дверей. Азиза уведомила меня о количестве принимающих участие в церемонии, но все равно я опешила, занимая свое место под портретом Агонга и его королевы [10] Агонг (полный титул Шери Падука Багинда Янг ди-Пертуан Агонг), король — глава государства Малайской Федерации и Малайзии, конституционно избираемый монарх. Королева (полный титул Шери Падука Багинда Раджа Пермаисури Агонг) является вторым лицом в государстве, но не может занимать никаких государственных должностей (отчего порой ее на британский манер называют королевой-леди-консорт). . Тишина установилась в зале, когда пришел Абдуллах Мансур, председатель Верховного суда, и сел рядом со мной. Склонившись, он шепнул мне на ухо:

— Еще не поздно передумать.

— Вы никогда не прекратите меня уговаривать?.. — сказала я, сверкнув улыбкой.

— А вы никогда не меняете своих решений.

Он вздохнул:

— Разве нельзя остаться? Вам всего-то и осталось два года.

Глядя на него, я припомнила тот день, когда в его кабинете сообщила ему о решении пораньше выйти в отставку. За долгие годы мы спорили и вздорили по многим поводам — о положениях законов или о том, как он руководил судами, — но я всегда уважала в нем интеллект, чувство справедливости и его доверие к нам, судьям. В тот день он, в первый и в последний раз, утратил самообладание, говоря со мной. Нынче же от той вспышки осталась только печаль в его лице. Я буду скучать по нему.

Глядя поверх очков, Абдуллах принялся пересказывать собравшимся мою жизнь, вплетая в свою речь фразы на английском, не обращая внимания на висевшее в зале предостережение, требовавшее употреблять в суде только малайский язык.

— Судья Тео была лишь второй женщиной в нашей стране, назначенной членом Верховного суда, и прослужила последние четырнадцать лет…

Сквозь высокие запыленные окна мне виден уголок поля для игры в крикет через дорогу и, чуть подальше, клуб «Селангор» [11] Селангор — один из 13 федеративных штатов Малайзии, султанат, с населением более 5 млн человек. , чей ложнотюдоровский фасад напоминает мне о бунгало на Камеронском нагорье. Пробили часы на башне над центральной галереей, вялый их перезвон пробивался сквозь стены зала суда. Слегка повернув руку, сверяю время: одиннадцать минут четвертого, башенные часы, как всегда, надежно отстают, их точность много лет назад похитила молния.

— …сегодня немногим из нас известно, что в девятнадцать лет она стала узницей японского лагеря для интернированных, — говорит Абдуллах.

Адвокаты зашептались, поглядывая на меня с возросшим интересом. Я никогда и никому не рассказывала о трех годах, проведенных мною в лагере. Переживая день за днем, старалась не думать о том прошлом, и почти всегда мне это удавалось. Но время от времени воспоминания пробуждались — услышанным звуком, брошенным кем-то словом, уловленным на улице запахом…

— Когда война закончилась, — продолжал председатель Верховного суда, — судья Тео была сотрудницей Трибунала по военным преступлениям и ожидала разрешения изучать право в Гиртон-колледже [12] Гиртон-колледж — старейший (1869) колледж Кембриджского университета, дающий высшее образование женщинам. Кембриджа. Получив диплом выступающего в суде адвоката, она в 1949 году вернулась в Малайю и почти два года проработала заместителем государственного обвинителя…

Внизу, в первом ряду, напротив меня, сидят четверо пожилых британских адвокатов, их костюмы и галстуки были почти так же стары, как и они сами. Тридцать лет назад они, наряду с некоторым числом каучуковых плантаторов и госслужащих, предпочли остаться в обретшей независимость Малайе. Состарившиеся англичане вызывали жалость своим видом, делавшим их похожими на пожухлые страницы, вырванные из старой и позабытой книги.

Председатель Верховного суда откашлялся, и я взглянула на него.

— …Судье Тео оставалось еще целых два года до отставки, а потому вы, несомненно, можете себе представить, каково было наше удивление, когда она сообщила о своем намерении оставить работу в Суде. Подготовленные ею судебные решения известны своей четкостью и изящностью формулировок…