Леонид Шорохов - Черная радуга

Углов быстро вышел из прорабки. Последний шанс. Если Абазов успел вытянуть дверь за ворота, то уже не остановишь. Не закладывать же дежурному, в самом деле.

И все это недлинное время, все эти роковые двести метров до высоких железных ворот профилактория, тихий позвоночный голос внутри Семена, голос его прошлого уговаривал бросить заведомо опасное дело. «Хоть бы уж выволокли за ворота, — слышал Семен словно издали. — Хоть бы уж не успеть мне заловить».

Он успел как раз вовремя.

Тяжелое железное полотнище, чуть громыхая роликами, поползло по утопленному в асфальт швеллеру. Отъехав полметра, ворота остановились.

Из проходной выскочил родственник Абазова. Резная дверь стояла прислоненной к углу караульного помещения. Двое мужчин подхватили ее. Им не хватило какой-нибудь секунды. Выбежавший из темноты Углов схватился за предмет удачливых абазовских вожделений.

— Стой, мужики. Не спешите.

В первую секунду родственники онемели от неожиданности и испуга, в следующий миг Абазов узнал Углова.

— И откуда тебя черти вынесли, прораб, мать твою перемать, — облегченно выругался он. — Суешься тут.

Углов дернул дверь.

— Клади на пол, — сказал он. — Вы, мужики, свое с чужим перепутали. Это моего склада товар.

Родственник Абазова моментально выпустил из рук угол двери и отошел в сторону. Он предпочитал не искать в чужом пиру похмелья.

— А говорил, все на мази и прораб в курсе, — прошипел он в сторону Абазова.

Тот попытался обратить дело в шутку.

— Твое как лежало на складе под замком, так и лежит, — сказал Абазов. — А эту дверь мне ребята со столярки после смены сделали. Так что зря не суетись.

Углов усмехнулся.

— Без моего слова никто в столярке и гвоздя не забьет, — ответил он. — Зря не темни. Давай лучше без шума назад дверь отнесем.

Абазов нахмурился.

— Что с возу упало, то пропало, прораб. Бери десять пачек чая — и до свиданья. Ты меня не видел, я — тебя.

— Нет, — сказал Семен. — Не пойдет базар. Назад понесем. Давай, берись. — Он наклонился и приподнял край двери.

— Вот ты какой стал, — прошипел Абазов. — Тебе по-человечески, а ты в драку лезешь? Забыл, с кем дело имеешь? Забыл, кто ты и кто я? Не помнишь, какой приехал? Теперь чистенький?

— Забыл, — жестко ответил Углов. — Теперь чистенький. Я забыл, и ты, Абазов, забудь. Сейчас с тобой прораб профилактория говорит. И двери этой в твоем доме не стоять. Берись, говорю!

Абазов на секунду задумался. Родственник скучал в стороне.

— Ладно, — пробормотал прапорщик. — Не хочешь по-хорошему, не надо.

Он шагнул к Семену, схватил его за руку и заученным движением нырнул под мышку. От резкой боли Углов сложился пополам, Абазов уже был за его спиной. Свободной рукой он прехватил Семеново горло.

— Волоки за ворота! — скомандовал Абазов застывшему в двух шагах вахтеру. — Туда не сунется — побег!

Ошеломленный родственник не сразу сообразил, что он него требуется.

— Дверь вытаскивай за ворота, дурак! — зашипел Абазов.

Он с трудом удерживал Углова. Оклемавшийся прораб бешено рвался из его рук. Вахтер подхватил дверь и волоком потянул ее в щель ворот. Углов, неся на себе Абазова, рванулся следом.

— Стой! — удушенно прохрипел он. — Стой, все равно не пущу!

Страшным усилием он сделал несколько мелких, трудных шажков вперед и, чувствуя, как затрещала заведенная за лопатку рука, упал на злосчастную дверь. Сверху грохнулся Абазов. Вахтер бросился на подмогу родне. Трое хрипящих людей слились в неразличимый ворочающийся комок. Схватка проходила, однако, в относительной тишине. Кричать опасались обе стороны.

В самый разгар побоища из темноты вынырнула подтянутая фигура в офицерской форме. Ночной дежурный по профилакторию капитан Костенко несколько секунд молча наблюдал за клубком.

— Встать!

Команда подействовала на сражающихся, как ведро ледяной воды, и мигом остудила разыгравшиеся страсти. Противники с трудом расцепились и поднялись. «Ну, влипли!» Кажется, эта мысль осенила сразу всех трех бойцов невидимого фронта. Однако среагировали на появление начальства по-разному.

Вахтер с проходной бросил руку к виску и бойко отрапортовал:

— Дежурю на вахте, вижу, дерутся, ну, я — разнимать!

Опомнился и Абазов.

— Значит, иду по зоне, — он кивнул на Углова. — Гляжу, волокет дверь. Спрашиваю, куда — он драться.

Костенко повернулся к Семену.

— Что скажете, прораб?

Семен угрюмо нахмурился.

— Ничего не скажу.

«Что толку говорить? — подумал он. — Теперь что хочешь говори. Их двое, я один. Они прапорщики, я лечащийся. Ясно, кого обвинят».

И зло плеснуло в голову: «Так мне и надо, дураку. У щук всегда караси за все в ответе. Пропади она пропадом, эта дверь. Теперь начнут крутить. Хорошо, если срока не намотают».

Однако Костенко был стреляным воробьем, чтобы можно было легко провести его на мякине. Он остро глянул на подчиненных, кивнул на приоткрытые ворота главного входа:

— Это что? Тоже прораб открыл?

Никак не ожидавший такого вопроса, вахтер сразу начал заикаться.

— Это случайно… это не знаю как… да вот, Абазов велел… — лепетал он.

Костенко покивал головой.

— Один случайно ворота открыл, другой к ним нечаянно краденую дверь подтащил, третьему за здорово живешь морду набили… — морщась, выговорил капитан. — Не слишком ли много случайностей? С вами ведь уже была аналогичная случайность в прошлом году, — обратился Костенко к Абазову. — Кажется, тогда клялись, что ошиблись в первый и последний раз?

— Углов! — рявкнул капитан. — Кто дверь припер?

Углов безразлично кивнул на Абазова.

— Сам?

— Шныря моего заставил, — объяснил Семен. — С чаем у склада припутал, ну и…

Костенко шагнул к прапорщику.

— Да ты знаешь, что с людей и за меньшее перед строем погоны срывали?!

— Кому вы верите, товарищ капитан? — как перепуганный заяц, заверещал Абазов. — Мало ли что он говорит? Это же алкаш.

— Молчать! — крикнул Костенко. — Ни звука больше.

Он дернул плечом.

— Дежурный, закрыть ворота!

Абазовского родственника как ветром сдуло с опасного места. Заскрежетало железо ворот.

— А вас, а с вами… — Костенко задохнулся.

— Товарищ капитан! — червем скрутился Абазов. — Простите! Попутало! Сам не пойму, как вышло. Затемнение накатило. Товарищ капитан! Четверо ведь у меня, четверо! — По лицу прапорщика побежали крупные капли пота. — Образование восемь классов, специальности никакой. Если не пощадите, куда же я денусь? Товарищ капитан! — отчаянно выкрикнул он. — Как же мне теперь?!

Углов отвернулся. «Ну и заварил я кашу!»

Костенко погонял тугие желваки за скулами.

— Берите дверь, — приказал он прапорщику.