Фэн Цзицай - Повести и рассказы

— Ну давайте, давайте, волосатые!

Раздался оглушительный выстрел, все вокруг заволокло дымом, а парень остался цел и невредим! Он рукой стряхнул с живота крупинки пороха, как будто это были комочки грязи.

У присутствующих от изумления языки отнялись. Ну и тверд же этот парень, подумал Дурень-Второй! Вот уж истинно непревзойденное гунфу! Он никогда такого ни видал и слыхом не слыхивал. Да и в то, что дух сейчас вселился в этого парня, ему тоже, в общем-то, верилось. Откуда ему было знать, что в то время ихэтуани использовали таких умельцев с их редкостными трюками для того, чтобы поднять дух своих бойцов, заставить их поверить в то, что им не страшны заморские винтовки и пушки и что они смогут уничтожить иностранцев. Увидав собственными глазами такое представление, братья, которые должны были идти сражаться с иностранцами, не боялись ружей и пушек, без раздумий записывались в отряды.

Но вот из зала Пяти Небожителей вышло несколько бойцов, которые окружили шедшего под балдахином смуглого худощавого человека с большим мечом на поясе. Этот человек как раз и был главнокомандующий тяньцзиньскими ихэтуанями Цао Тяньфу. Лю-Четвертый, увлекая за собой Дурня-Второго, вышел на площадку к учителю Цао.

Учитель Цао вырос в семье воина, у него по всему телу остались шрамы от ран, полученных за годы обучения воинскому искусству. Увидев Дурня-Второго, он сказал, приложив руку к сердцу:

— Волшебный кнут здесь, теперь без труда прогоним всех волосатых.

Увидев, что «волшебный кнут» пришел в отряд, люди вокруг воодушевились, радостно загудели.

Дурень-Второй сказал:

— Учитель Цао смыл с нас, китайцев, позор, и, если он поведет братьев в Цзычжулинь на решительный бой, я, хоть на корточках, без страха поползу за ним.

— Что за речи! — ответил учитель Цао. — Твой волшебный кнут вдесятеро прибавил нам силы. Прошу воодушевить нас вашим волшебным искусством!

Дурень-Второй сразу же согласился, приказал восьми бойцам напасть на него с ножами, и в одно мгновение все они оказались сбитыми на землю. Изумленная толпа несколько мгновений безмолвствовала, а потом разразилась восторженными криками.

Показав свое неслыханное мастерство, Дурень-Второй обратился к учителю Цао:

— Когда бы ни приспело время идти в Цзычжулинь, я хочу быть с вами!

— Сегодня в ночь и пойдем. Я дам вам два отряда бойцов. Под вашим началом будет… наставник Инь.

Учитель Цао повернулся к круглолицему, обутому в белые тапочки парню, который только что упражнялся с мечом, и сказал ему:

— Ты пойдешь с ним!

— Хорошо!

Наставник Инь подошел к Дурню-Второму.

— Стоит вам только приказать, мы и на винтовки полезем, а если хоть чуть-чуть дрогнем, пойдем на корм псам!

Дурень-Второй кивнул головой, пряча улыбку. Рвение ихэтуаней глубоко тронуло его.

— До полудня я домой не вернусь, а там и на бой идти, — сказал Дурень-Второй, а сам подумал, что получить благословение свыше было бы как-то надежнее, и с почтительным поклоном обратился к учителю Цао: — Хотел бы удостоиться божественного покровительства.

Учитель Цао достал желтый лист бумаги и красную тушь, написал заклинание и дал ему. Дурень-Второй взглянул на заклинание, там было написано:

После этих четырех речений был нарисован «Истинный указ пяти видов грома».

Он долго смотрел на него, стараясь сообразить, что бы это значило, потом разорвал листок с заклинанием на три полоски, вплел их в косу и сразу почувствовал, что от волос в голову пошло тепло, словно сила заклинания и вправду передалась косе. Он подумал: если к волшебному кнуту добавится и волшебный кулак, волосатым точно придет конец. Он хотел немедля бежать в Цзычжулинь и вымести оттуда всех иностранцев.

В это время учитель Цао уже послал в Цзычжулинь трех бойцов посильнее, велев им передать вызов на бой. В этом вызове было написано так:

«Повелитель божьих отрядов Ихэ сим извещает ничтожных посланников шести государств: нынче божьи воины собрались отовсюду, дабы водворить на земле порядок, истребить и добрых, и дурных, в один костер бросить и мудрых, и невежд. В Тяньцзине и окрестностях народ селится густо, и негоже ему терпеть от этого бесчестье и лишения. Вы, презренные, бахвалитесь силой своих воинов, и коли не боитесь наших мечей, то выходите на честный бой в поле на востоке, и в условленный срок мы там сразимся, для чего трусливо втягивать голову в плечи да выгадывать, как бы жизнь свою сохранить? Или вы не знаете, что коли гнездо разорено, то и птенцам из яиц не вылупиться? Божьи воины повсюду и никого не пощадят, а силе ваших шести государств скоро придет конец. Если хотите биться, выходите в полдень».

В полдень Дурень-Второй и его бойцы поели присланные от народа лепешки, дарующие победу, и бобовый суп, а потом, построившись в боевом порядке, прикрепив к мечам заклинания, отправились на бой. Воины шли двумя дорогами: отряд учителя Цао шел через Восточные ворота прямо к Мацзякоу, а отряд Дурня-Второго шел через Южные ворота к храму Хайгуансы.

Когда они выходили в поход, учитель Цао преподнес Дурню-Второму головную повязку с изображением триграммы «небо». Дурень-Второй не стал ее надевать, а нарочно сунул за пазуху, чтобы его волшебный кнут длиной в четыре с лишним чи красовался у него на голове.

Люди говорили, что на этот раз господин Дурень-Второй прогонит всех волосатых за море, а еще своим волшебным кнутом повалит в Цзычжулине все заморские здания и столбы для электрических проводов. Про провода говорили потому, что в народе верили, будто в проводах таится бесовская сила иностранцев.

На земле есть обходные пути, а на небесах их нет, если быть пасмурной погоде, значит, будет пасмурно. Хотя сверху и не лило как из ведра, в воздухе носились маленькие, но частые капли моросящего дождя, эти капли повсюду поблескивали на деревьях и траве, земля стала скользкой.

Только что бойцы Дурня-Второго выдержали ожесточенный рукопашный бой с волосатыми. Волосатые колют штыками винтовок по-своему, совсем не так, как орудуют пикой китайцы. Дурень-Второй тоже ринулся в бой, нарочно бил волосатых косой по глазам, стоило тем закрыть глаза, как его бойцы тут же всаживали в них мечи.

Волосатые дрогнули, отступили за земляную насыпь и выставили навстречу свои винтовки. Дурень-Второй впервые дрался с волосатыми, пули от винтовок волосатых летели куда быстрее, чем глиняные шарики Дай Куйи, их даже не слышно было. Коса, естественно, тоже не шевелилась, и бойцы вокруг него стали падать один за другим. Когда они взобрались на насыпь, волосатых уж и след простыл. Дурень-Второй увидел, что у лежавшего поблизости бойца в груди три дырки от заморских пуль, из которых сочится кровь, сердце его сжалось. Рядом с ним несколько молодых бойцов тоже стояли в смущении, словно они засомневались в том, что в ихэтуаней «мечи и пики не войдут». Наставник Инь подошел к ним и сказал: