Array Шэнь Жун - Царь-дерево

— Что, решил все-таки набрать бензина?

— Еще спрашиваешь! Как я могу забыть о твоем задании? Я уже много лет выполняю норму и сегодня не собираюсь делать исключения. Это ты у нас героиня, любимица толпы, для тебя и норм не существует!

Цзе Цзин рассмеялась так приветливо, заразительно, что он сразу понял — это для него, даже не для Е Фан. И Цзе Цзин почувствовала, что он вовсе не высмеивает ее, а дает понять, что в той одежде он не мог бы набрать бензина — любопытные замучили бы его. Он вернулся не только для того, чтобы выполнить норму, но и чтобы посмеяться, проверить, узнают ли его люди в новом наряде. Зеваки во все глаза смотрели на расфранченного шофера, однако смотрели в основном неодобрительно. Кто-то с сомнением пробормотал: «Он немного похож на Лю Сыцзя, который выводил горящий грузовик!» Но один из руководителей бензохранилища презрительно хмыкнул. Как можно сравнивать героя с этим разнаряженным псевдоиностранцем в темных очках! Да этот аморальный тип никогда не совершит героического поступка, разве что в следующей своей жизни! Все снова обратили взоры на Цзе Цзин, а Лю Сыцзя весело сказал ей:

— Сегодня я понял, что совершать подвиги легче, чем нести бремя славы! Недаром некоторые люди, став героями труда, вдруг перерождаются. Их нельзя винить в этом, ведь их, как мухи, преследуют разные льстецы, которые целыми днями жужжат им в уши и все способны испоганить. Так что будь осторожна, заместитель начальника!

Толпа в возмущении зашумела: уж слишком панибратски этот пижон обращается со своей начальницей. К счастью, их выручила бензозаправщица:

— Товарищ водитель, все готово!

— Иду! — бросил Лю Сыцзя и неторопливо направился к машине, мурлыча песенку:

Он вытащил шланг, сел в кабину, нажал на сигнал и, взметнув пыль, мигом вылетел за ворота. Зеваки испуганно отшатнулись, проклиная непутевого водителя. Цзе Цзин и Е Фан, воспользовашись случаем, тоже сели в машину и поехали, сопровождаемые криками восторга. Е Фан вела грузовик очень сосредоточенно и размышляла. Она знала, что Лю Сыцзя действовал на пожаре вместе с Цзе Цзин, что он вообще все больше сближается с этой девушкой и отдаляется от нее, Е Фан. Впрочем, последнее она не столько знала, сколько чувствовала своим женским сердцем. Никто в автоколонне не смел задевать Сыцзя, а Цзе Цзин смела, и он как миленький все проглатывал. Разве это не странно? Е Фан тоже могла обругать кого угодно, кроме Сыцзя — перед ним девушка млела, но чем больше она млела, тем больше он отдалялся от нее. Почему же?! Он был с ней так холоден, а едва бросал взгляд на Цзе Цзин, как в глазах его вспыхивал огонь. На Е Фан он отродясь так не смотрел!

В прошлом году, когда они пировали в харчевне «Желтый мост», Хэ Шунь подговорил ее сыграть с Лю Сыцзя в угадывание пальцев. Если она выиграет, то Лю Сыцзя заплатит за всех, а если проиграет, то позволит ему себя поцеловать, и это будет считаться помолвкой. Е Фан нарочно проиграла и потому была уверена, что помолвка состоялась, но Лю Сыцзя явно не принимал происшедшего всерьез. Однажды он даже сказал полушутливо:

— Любовь возникает не за выпивкой. Если ты считаешь себя обиженной, могу подарить тебе хоть тысячу поцелуев!

Наверное, он вовсе не любит ее и никогда не любил — просто играл с ней, искал острых ощущений. Сегодня он сам предложил Цзе Цзин сесть в его грузовик и та радостно согласилась. Потом случился этот проклятый пожар, они совершили совместный геройский поступок и вроде еще больше сблизились. Чувство, которое возникает в беде на грани жизни и смерти, незабываемо. Можно сказать, само небо их благословило!

В душе Е Фан давно страдала. Как бы примитивна она ни была, а в таких вещах каждая женщина оказывается чуткой и умной. Удачу или потерю в любви она переживает не менее остро, чем самая изысканная и тонкая натура.

Цзе Цзин сидела закрыв глаза. Е Фан тихо спросила:

— Маленькая Цзе, ты спишь?

— Нет.

— Еще больно?

— Немного лучше.

— А где болит?

— В ноге и пояснице.

— Кости не задела?

— Нет.

Она явно не хотела разговаривать, глаз так и не открыла. Е Фан лихорадочно соображала, что же делать? К Цзе Цзин она относилась хорошо, но та, видно, предала ее. Е Фан понимала, что ей не тягаться с Цзе Цзин, однако и спускать такого нельзя. Если же пойти на скандал, надо сначала знать, что та думает. В конце концов Е Фан не вытерпела и снова заговорила:

— Маленькая Цзе, скажи откровенно, ты ко мне хорошо относишься?

— Конечно. Разве я тебя чем-нибудь обидела?

— Скажи честно, тебе нравится Сыцзя? — Она спросила это тихо, но голос ее дрожал.

Цзе Цзин открыла глаза, выпрямилась и поглядела на Е Фан. Она сразу поняла, что будет означать для девушки ее ответ. Взяв Е Фан за руку, лежавшую на руле, она сказала как можно мягче и искреннее:

— Ты что, нервнобольная или слишком любишь его? Чего это ты вдруг усомнилась? Никто не отбирает твоего Лю Сыцзя, у меня уже есть парень!

— Правда есть? — радостно и смущенно вскрикнула Е Фан.

Цзе Цзин с усмешкой ткнула ее пальцем в голову.

— А кто он?

— Нечего о нем говорить, поговорим лучше о твоем! — посерьезнела Цзе Цзин. — Ты действительно любишь Лю Сыцзя?

Е Фан кивнула.

— А он любит тебя?

Девушка затруднилась с ответом. Признать, что не любит, было слишком мучительно, а утверждать, что любит, — чересчур самонадеянно. К тому же зачем врать Цзе Цзин, если та откровенна с ней.

— Не очень уверена, так? — усмехнулась Цзе Цзин. Ну и девчонка! Втрескалась в парня, а о его чувствах ничего не знает! — По-моему, он и раньше тебя любил, и будет любить еще сильнее…

— А сейчас?

— Сейчас одно ему в тебе нравится, а другое нет.

— Ты просто гадалка какая-то! — недоверчиво протянула Е Фан. — Что же ему во мне не нравится?

Цзе Цзин знала, что, упомянув о своем парне, она уже сняла камень с сердца Е Фан и теперь может винить ее сколько угодно, та все стерпит. И она как можно чистосердечнее и ласковее заговорила:

— Помнишь, ты мне однажды сказала, что я сплошь красная, одноцветная? Это правильно, человек должен быть разносторонним, хотя и не слишком пестрым. Например, уныло одеваться нехорошо, но сочетать ярко-красное с ярко-зеленым тоже не лучше. Разве курить, пить, шататься по забегаловкам, ругаться, драться, расхваливать себя или ныть — это разносторонность натуры? Нет, это как раз однообразие, проявление вульгарности и убожества. Духовно богатый человек должен быть способным, нравственным, образованным, тонким, умеющим радоваться, печалиться, играть на музыкальных инструментах, рисовать и так далее. Достаточно повнимательнее понаблюдать, и ты увидишь, что Лю Сыцзя водится с Хэ Шунем только в минуты тоски. Если бы в такие минуты ты вразумила его, обогрела, он наверняка полюбил бы тебя! А ты вместо этого вина ему подливаешь, надеешься, что оно тебе поможет. Он протрезвеет — и снова чувствует одну тоску…