Array Шэнь Жун - Царь-дерево

В конце того же 1960 года стоявшая на севере полуострова дивизия D получила приказ приостановить начатое в 1949 году строительство долговременных укреплений и туннелей, оставить законченное подземное сооружение в горах Цюэшань, предназначенное для штаба дивизии, и, несмотря на обильные снегопады, перебазироваться на юг полуострова в район Луншаньских гор.

Через восемь лет, в канун 1968 года, части дивизии получили задание уничтожить северные объекты в горах Цюэшань. Комиссар дивизии Цинь Хао в документе из пяти пунктов прокомментировал это решение величайшего стратегического значения: 1. «Без разрушения нет созидания» — без ликвидации северных оборонительных укреплений невозможно разбить Пэн Дэхуая; 2. Заманивая противника в глубь территории, не оставлять в тылу объекты военного и стратегического значения…

Не успели отгреметь мощные взрывы, уничтожившие цюэшаньское строительство, как на юге полуострова приступили к земляным работам на луншаньском строительном объекте, равном по масштабам северному.

Тревога! Продолжительный гудок, пронзительный, как крик о помощи, внезапно прорезал горы. В ту же минуту из-за ограды с надписью «Военная часть, вход запрещен» вылетела «скорая» и, подняв столб пыли, понеслась по неровной, наспех проложенной дороге. Встречные и впереди идущие грузовые машины прижимались к обочине, уступая ей трассу. Высунувшись из кабин, водители с посуровевшими лицами вглядывались в даль, где тяжелой громадой высились горы.

Солнце клонилось к западу. На косогоре в темно-красных всполохах заката сверкал огромный плакат «Следуя восточному ветру IX съезда, ускорим темпы проходки Великой подземной стены», а внизу под ним зияла темная дыра штольни, откуда раздавались душераздирающие крики. Все знали: обвалы под землей несут смерть, чьи-то имена вычеркнут из списка роты и на сей раз.

Когда машина «Скорой помощи», резко развернувшись у площадки со строительным материалом, остановилась и из нее выскочили два санитара в белых халатах, из штольни им навстречу с тремя носилками уже бежали Го Цзиньтай с бойцами. Множество рук подхватило носилки с громко стонавшими ранеными, осторожно внося их в машину.

— Скорей! Трогай! — закричал Го Цзиньтай и, не дожидаясь, пока санитары усядутся, с силой захлопнул дверь.

Машина с ревом сорвалась с места и исчезла вдали. Все стихло. Вокруг Го Цзиньтая собрался комсостав третьей и четвертой рот.

— Приказываю всем, кто занят на подземных выработках, немедленно покинуть туннели, — срывающимся от волнения голосом сказал Го. — К вечеру разберитесь в случившемся и доложите о мерах безопасности. О возобновлении работ будет дано особое распоряжение.

Командиры рот, отчеканив «Есть!», бросились в штольню.

Го Цзиньтай устало скинул каску и, не отрывая тревожного взгляда от темного отверстия, присел на мешок с цементом, но тут же вскочил и быстро пошел по пыльной серой дороге вдоль стройки к южному склону, где находилась штольня номер один. Именно там он рано или поздно ждал аварии, терзаясь предчувствиями. За плечами у него было семь лет войны, штыковые атаки, потом, в мирные годы, больше десяти лет работы под землей на стройке. Пройдя сквозь огонь и воду, ветер и дождь, Го Цзиньтай ни разу не дрогнул и не пал духом. Но тут в Луншане, где он служил год и пять месяцев, смелость и решительность постепенно покидали его, и каждый день приносил новые страхи и тревоги. В сорок с небольшим этот некогда крупный, статный человек стал как-то ниже ростом, на круглом лунообразном лице резко обозначились скулы, виски посеребрились, глубокие, будто высеченные на камне, морщины избороздили лоб… Теперь это был уже не прежний Го, герой войны, железный солдат Цюэшаньской стройки.

Испугался смерти? Или взроптал на судьбу? Нет, он никогда не унизился бы до страха за себя. Дело было в другом.

Луншань — Драконовы горы — извилистой грядой протянулись с востока на запад на тридцать с лишним ли, своими очертаниями напоминая плывущего вдоль морского залива дракона. Сооружение подземного командного пункта дивизии D на восточном склоне горы у скалы Голова Дракона началось в обстановке развернувшейся в стране беспощадной критики философии «преклонения перед иностранщиной» и «теории ползания по чужим стопам». Геологическая разведка, проектирование, строительство шли не поэтапно, а параллельно. Брошенный на строительство полк приступил к одновременной проходке четырех штреков… словом, размах был ошеломляющий.

Но не прошло и месяца, как выяснилось, что под роскошной «чешуей и панцирем» Драконовой Горы скрывается изъеденное и дряхлое тело породы. Горные слои, как узнал Го Цзиньтай из доверительного разговора с одним техником, подверглись сильной эрозии, в толще горы произошли изменения пластов, образовались плывуны и глинистые прослойки, которых как чумы боятся опытные проходчики. И в самом деле, чем дальше врубались в горы, тем чаще случались обвалы и течи. Смертельных случаев, к счастью, пока не было, зато в двух первых штреках, где работали бойцы дважды награжденной дивизии, человек двадцать осталось калеками в результате полученных тяжелых травм. Го Цзиньтая настораживало при этом то, что командование ни с кого не взыскало за эти аварии. Что это? Снисходительность, проявленная лично к нему и к командирам рот? Нет, скорей всего негласный приказ: давай Луншаньскую стройку любой ценой, не жалея крови. Такова, например, была позиция Цинь Хао, комиссара дивизии, делегата IX съезда КПК, который часто напоминал о «личной заинтересованности» в этой стройке министра обороны Линь Бяо. По дошедшим слухам, после съезда Цинь Хао задержался в Пекине, надеясь получить у Линь Бяо надпись — посвящение Луншаньской стройке, что придало бы ей еще больший блеск.

Го Цзиньтай как командир стройбата особенно не вдавался в эти политико-стратегические игры. Он был всецело поглощен проблемами строительства и состоянием техники безопасности. Тут он отвечал за все. Сейчас его не отпускала гнетущая тревога за Зал боевой славы в штольне номер один. На это грандиозное сооружение площадью в тысячу четыреста сорок кв. м и в тридцать шесть высоты — своего рода «тронный зал» будущего подземного дворца — шли самые дорогостоящие строительные материалы. Уже дважды за последние сутки возникавшую во второй штольне угрозу обвала Го Цзиньтай расценил как сигнал того, что они вошли в самое брюхо горы, сложенное из осадочных пород. Чудо, если им удастся проскочить без аварии, но если она случится — быть большой беде! Го не мог сидеть сложа руки в ожидании, пока начальство внесет изменения в проект. Он решил сам предпринять срочные меры. В первой штольне проходка была поручена ударникам — «первой роте форсирования реки». Надо поговорить с их политруком Инь Сюйшэном, решил он.