Карлос Фуэнтес - Избранное

Ты решишь и выберешь один путь, жертвуя остальными; ты пожертвуешь собой при выборе и больше никогда не сможешь стать ни одним из тех, кем бы мог быть; захочешь, чтобы другие люди - другой человек - прожили за тебя жизнь, ту, что ты искалечил, выбрав: выбрав или допустив, чтобы не твое желание, означающее твою свободу, повело тебя, а твой расчет, твой страх, твоя ложная гордость;

Ты испугаешься любви в тот день;

Но ты сможешь возместить утрату: будешь лежать с закрытыми глазами и не перестанешь видеть, не перестанешь желать, потому что только так желанное станет твоим.

Воспоминание - это исполненное желание... теперь, когда твоя жизнь и твоя судьба - одно и то же.

(12 августа 1934 года)

Он взял спичку, чиркнул ею о коробок, посмотрел на пламя и поднес его к.кончику сигареты. Закрыл глаза. Затянулся дымом. Откинулся на спинку бархатного кресла, вытянув ноги; погладил свободной рукой бархат и вдохнул аромат хризантем, стоявших на столе в хрустальной вазе за его спиной. Прислушался к неторопливой мелодии, лившейся из проигрывателя,- тоже за спиной.

- Я уже почти готова.

Он пощупал свободной рукой открытый альбом с пластинками, лежавший на маленьком ореховом столике справа от него. Взглянул на картонный переплет, прочитал надпись «ОгатторЬопдекеПксЬай» 33 33 Немецкая граммофонная компания (нем.). и снова прислушался: торжественно запела виолончель - все отчетливее, все мощнее, голос ее почти заглушил скрипки, которые зазвучали тихим

аккомпанементом. Он перестал слушать. Поправил галстук и несколько секунд поглаживал шероховатый шелк, чуть скрипевший под пальцами.

- Тебе приготовить что-нибудь?

Он подошел к низкому столику на колесах, где стояло множество бутылок и бокалов, взял бутылку шотландского виски и бокал из толстого богемского стекла, налил немного виски, бросил кусочек льда и добавил воды.

- То же, что себе.

Он наполнил второй бокал, чокнул его о свой, взболтал содержимое и подошел с двумя бокалами к двери спальни.

- Одну минуту.

- Ты поставила это для меня?

- Да. Ты помнишь?

- Да.

- Прости, что я так долго.

Он опять сел в кресло. Снова взял альбом и положил себе на колени. «^егке Vоп Сеогд РпейпсЬ Напйе1» 34 34 Сочинения Георга Фридриха Генделя (нем.). 253 . Тогда они слушали оба концерта Генделя в очень душном зале. Случайно их места оказались рядом, и она услышала, как он жаловался - по-испански - своему приятелю на то, что в зале слишком жарко. Он попросил у нее - по-английски - программку, а она улыбнулась и ответила по-испански: «С удовольствием». Оба улыбнулись. «Кончерто Гроссо, опус б».

Они условились встретиться в следующем месяце - когда оба опять будут в этом городе - в кафе на рю Комартэн, возле бульвара Капуцинов. Он затем посетил это кафе через несколько лет, но уже без нее и без всякой уверенности, что это именно оно. А ему так хотелось снова выпить того же самого ликера, снова увидеть то кафе - в красно-коричневых тонах, с римскими креслами и длинной стойкой из красноватого дерева, не на свежем воздухе, но просторное, без дверей. Они выпили мятного ликера с водой. Он заказал еще. Она сказала, что сентябрь - лучший месяц, особенно конец сентября и начало октября. Бабье лето. Снова пора отдыха. Он расплатился. Она взяла его под руку, смеясь, часто дыша. Они прошли через дворики Пале-Рояля, бродили по галереям, наступая на первые мертвые листья, вспугивая голубей. А потом зашли в ресторан с маленькими столиками, бархатными креслицами и зеркальными разрисованными стенами -старинная роспись, старинная глазурь с золотом, синью и сепией.

- Я готова. Он посмотрел через плечо - она выходила из спальни,

вдевая серьги в уши, поправляя рукой гладкие волосы цвета меда. Он

протянул ей приготовленное виски, она сделала маленький глоток, поморщилась и села в красное кресло, закинула ногу на ногу и поднесла бокал к глазам. Он повторил ее жест и улыбнулся; она смахнула пылинку с отворота своего черного платья. Клавесин, сопровождаемый скрипками, вел основной мотив в музыкальном нисхождении: он воспринимал это нисхождение как спуск с высоты, а не как движение вперед,- легкий, неуловимый спуск, который, закончившись на земле, превращался в ликующий контрапункт низких и высоких скрипичных голосов. Клавесин как бы служил крыльями, чтобы спуститься на землю. Теперь, на земле, музыка танцевала. Они смотрели друг на друга.

- Лаура... Она погрозила пальцем, и оба продолжали слушать; она -

сидя с бокалом в руках, он - стоя, вращая вокруг оси астрономический

глобус. Иногда он придерживал глобус, чтобы рассмотреть фигуры, намеченные серебряным пунктиром над условным контуром созвездий; Единорог, Щит, Г ончие Псы, Рыбы, Жертвенник, Центавр.

Игла заскользила по умолкшему диску; он подошел к проигрывателю, остановил пластинку, отвел звукосниматель.

- У тебя хорошая квартира.

- Да. Очень мила. Только не удалось разместить здесь все вещи.

- Хорошая квартира.

- Пришлось снять помещение для лишней мебели.

- Если бы ты хотела, ты могла бы...

- Спасибо,- сказала она смеясь.- Если бы я только этого и хотела: жить в большом доме, я бы из него не уехала.

- Хочешь еще послушать музыку или пойдем?

- Сначала допьем.

Они как-то остановились у одной картины; она сказала, что картина ей очень нравится и что она часто приходит посмотреть на нее, потому что эти замершие поезда, этот голубой дым, эти огромные сине-охровые дома в глубине, эта ужасная - из железа и мутных стекол - крыша вокзала Сен-Лазар, эти неясные, едва намеченные фигуры, написанные Моне, ей очень нравятся, как и все в этом городе, где детали, пожалуй, не очень красивы, но все вместе неотразимо. Он заметил, что это - мысль, а она засмеялась, ласково погладила его по руке и сказала, что он прав, что ей просто все нравится, все тут нравится, все радует. А несколько лет спустя он снова увидел ту же самую картину, выставленную в салоне Жё-де-Пом, и гид-специалист сказал ему, что стоит обратить на нее внимание: за тридцать лет картина стала в четыре раза дороже и оценена теперь в несколько тысяч долларов; стоит обратить внимание.

Он подошел, стал позади Лауры, погладил спинку кресла и положил руки ей на плечи. Она склонила голову набок и потерлась щекой о его пальцы, усмехнулась, чуть подалась вперед и пригубила из бокала. Закрыв глаза, откинула голову назад и, немного посмаковав, проглотила виски.

- Мы могли бы снова съездить туда в будущем году. Не правда ли?

- Да, могли бы.

- Я часто вспоминаю, как мы бродили по улицам.

- Я тоже. Ты никогда не был в Гринвич-Вилледже, а я тебя туда привела.

- Да, могли бы снова съездить.

- Есть какая-то жизненная сила в этом городе. Помнишь? Ты не мог отличить запах реки от запаха моря, когда они доносились вместе. Ты их не различал. Мы шли к Гудзону и закрывали глаза, чтобы их распознать.