Михаил Попов - Вивальди

Я, конечно, нисколько не уверовал в потусторонний мир, но мне вдруг хотелось добиться какого-то взаимопонимания с этими странными, притихшими людьми. Мне хотелось произвести на них впечатление своим рассказом. Чтобы они осознали — их проблема, входит составной частью в рисуемую мной картину.

А она входит?

Не знаю.

— В заключение я скажу вам вот что.

Я остановился спиной к столу. Так проявлялось мое представление об артистизме. За спиной копилось ожидание.

Что я собирался и мог им предложить? Сотрудничество, вроде того, что предлагал мне подполковник? Но подполковника я считаю не вполне нормальным, а этих медиумов кем мне считать? И потом, зачем мне сотрудничество с ними, если я так и не стал всерьез относиться к их загробным амбарам, набитым тюками с психической пылью. Или дело уже обстоит не совсем так, и я чуточку проникся? Может, все-таки стоит попробовать достучаться до духов-саботажников и они выплюнут нам какую-нибудь подсказку?

Надо найти точку реального соприкосновения между моими реальными кошмарами и их запредельными видениями.

Вивальди!

— А, давайте вызовем дух Антонио Вивальди! Мне есть, что у него спросить!

С этими радостными словами я обернулся, и увидел, что помещение опустело. Вся эта довольно многочисленная публика бесшумно растворилась в воздухе. Причем, стулья стояли в беспорядке, как брошенные при бегстве. Ни расчерченного ватмана, ни блюдца на столе не было.

И я при всем этом не слышал ни единого звука!

В каком-то смысле это было справедливо. Я сомневался в существовании их мира, почему они должны были всерьез относиться к моему?

В любом случае, это было полное поражение. Боюсь, Балбошина меня и ночевать не оставит.

Люба ничего мне не сказала, но и так было понятно, что она ждала большего от меня как от массовика-затейника. А, решил я, это и к лучшему — пораньше покину этот замогильный приют.

Так и сделал.

На следующий день, еще в сыром тумане уныло раннего утра, я сидел в песочнице во дворе ее дома. Спрятавшись за фигурой топорно вырубленного медведя — любимца здешней детворы, по замыслу дизайнеров. Если Нина внезапно выпорхнет по своим неясным пока делам, то увидит в глубине двора охраняющего зверя, а не подкарауливающего меня.

Хотелось курить, как будто я бросил не четыре года назад, а вчера.

Нервы.

Глупые нервы. Ситуация, если вдуматься очень смешная: я опять ее выслеживаю. Прошло двенадцать лет, почти тринадцать. Уже тогда, тридцатипятилетнему, всего повидавшему, все испытавшему, с выжженным усталым сердцем бирюлевскому Чайлдгарольду мне казалось, что ни на какие страшные страсти я не способен, хотя бы в виду своего назойливо-иронического отношения к действительности. Уже и тогда, двенадцать лет назад, мне должно было быть стыдно за мое мальчиковое отчаянное поведение, за беготню по кустам и подъездам вслед за примитивной плотоядной самкой.

Но это тогда, а как я должен понимать себя сейчас? По крайней мере, ясно, что это не ради нее. В связи с ней, но не из-за нее. Чтобы полнее и окончательнее отделаться от этой феноменальной фемины, и всего, что с ней связано. Софистика? Конечно. Спорхнула откуда-то пара воробьев и стала приплясывать на краю лужи, что стыла рядом с песочницей.

Я прав, хотя и знаю, что цель моя не слишком джентльменская.

Было настолько нечего делать, что решил проверить полученные сообщения. И сразу попал в месиво подполковничьих эсемесок. В самой первой он сообщал страшно важную, по его мнению, новость: автобус, взорвавшийся на митинге, перевозил не какие попало деньги, а общак албанского криминального сообщества в Москве.

Откуда в Москве албанцы, да еще целое сообщество?

Зачем они возят деньги в автобусе по городским митингам?

Нет, одернул я себя. Стоит только начать спорить с подполковником и потонешь, как в болоте. Сейчас я начну соотносить эту новость с фактом возникновения профессиональных трудностей в медиумистическом сообществе, подключу гневливость Вивальди… Есть такие люди, с которыми возможен только один способ общения — необщение. Уничтожив все присланные из узилища буквы, я почувствовал какое-то злорадное удовлетворение.

Свободен.

Тем более — вон она!

С такого расстояния нынешняя Нина кажется почти такою же, как тогда. Не будем поддаваться на фокусы оптики и памяти. Серый плащик, перетянутый пояском. Фигурка у нее, надо сказать, получше, чем у Балбошиной. Ноги, в общем, конечно, коротковаты, но «тогда» это меня нисколько не задевало. Просто — не замечал. И походка не утрачена в череде лет, каждый шаг с едва заметным доворотом ступни. В руках большой плоский, не тяжелый на вид саквояж. Чуть ли не волочится по асфальту. Парикмахерские принадлежности? Нина фрилансер? Надомница, доставка на дом куаферных услуг?

Завернула за угол. Черт, чуть не забыл, для чего я здесь. Опрометью кинулся следом, распугав пасущихся голубей.

Кто же завивается в такую рань?

Пойдет ли к метро? Лучше бы не надо. В такую рань придется следить с другой стороны платформы. Нет. А ведь автобус еще хуже. Там вообще не спрячешься. Дурак, я целое утро пялился на какую-то лужу, и совсем не продумал тактику!

Нина прошла мимо остановки, пересекла перекресток, двинулась вдоль широкой, голой авеню ни деревца, ни газетной палатки, ни припаркованной фуры, чтобы схорониться если что.

Нет, она не оборачивалась. И что ей оборачиваться. Это с моей точки зрения она занимается подозрительным делом, с ее точки зрения она занимается делом нормальным.

Только вот каким?

Посетила два места с половины восьмого до половины одиннадцатого. Ночной «мужской» клуб «СОС», и фитнесс центр «Орхидея». Разумеется, оба названия мне показались отвратительными. Первое претенциозным, второе — пошлым. Впрочем, если разобраться, то первое тоже можно было признать пошлым, а второе претенциозным. В первом случае мы имеем дело с попыткой каламбура. Сейчас все каламбурят. От газетчиков зараза уже доковыляла до шашлычников. Раньше мы читали разоблачительные статьи в «МК» под названием «Таможня берет добро», теперь на каждом углу — какой-нибудь «Кебаб-хаус». Но как показывает практика до большой части населения даже такой стерилизованный вид юмора не доходит. И им нужно совсем просто — «Акрополь», «Корона»…«Орхидея».

У меня было много лишнего времени, пока я ждал Нину из клуба и центра, и я размышлял.

Итак, первая информация: Нина посещает ночные клубы, но ранним утром. Вообще-то, это не в ее духе. Имею в виду оригинальность. Она всегда была прямолинейно, органично, безапелляционно настроена на получение пользы и выгода. Какая выгода в раннем посещении ночного клуба?

Слаба Богу, стоял уже почти день, когда она впервые воспользовалась автобусом. Я смог проникнуть в салон и укрыться за стоящими гражданами. Рисковал, конечно, но не сильно. Попался бы — случайность.