Унён Чон - Прощай, цирк

С этими словами директор, видимо, пытаясь проявить участие, похлопал меня по плечу. После этого он быстро отвернулся и широким шагом направился прочь от меня. Некоторое время я стояла неподвижно, сжимая в руке конверт с зарплатой. Как раз в этот момент открылась дверь, и в гостиницу вошел мистер Ким. Увидев конверт в моей руке, он виновато опустил глаза.

— Извините. Я должен был предупредить вас, но директор все время был рядом, и я никак не мог найти время. Когда придет та женщина?

— Сегодня.

— Уже сегодня? Ну, это уж слишком, видимо, у него и впрямь появилась женщина. Говорят, что он встретил ее в том ресторане, где готовят гальбиттхан [59] Гальбиттхан — суп из коровьих ребрышек. . Вероятно, он с самого начала хотел взять ее к нам, чтоб развлекаться в свое удовольствие. Одно слово — директор: одним выстрелом двух зайцев убить может. Она, кажется, тоже из Китая. Оно и понятно: кто в наше время станет надрываться в таком месте, кроме китайцев? Поймите меня правильно, я не хочу вас обидеть… Но что вы будете делать? Может быть, мне поискать для вас где-нибудь работу?

Я молча покачала головой. Затем вернулась в комнату и стала собирать вещи. Честно говоря, у меня и вещей-то практически не было. Все туалетные принадлежности, включая зубную щетку, являлись собственностью гостиницы; две смены одежды да пакет с лекарствами — вот и все, что я могла забрать с собой. Когда я сложила одеяло и быстро прибралась в ванной комнате, оказалось, что больше и делать было нечего. Наконец, аккуратно поставив в уголок тапочки и положив в бумажный пакет одежду и лекарства, я покинула гостиницу.

Я сознавала, что уйти пришлось бы так или иначе. И это мне еще повезло — было немало случаев, когда выгоняли, не заплатив ни гроша. Рассказывали даже, что некоторые работодатели тайком сообщали властям о собственном сотруднике-нелегале, лишь бы удержать свои деньги при себе. Да и не место мне было здесь. Размышляя в таком ключе, я быстро успокоилась.

«Вид на море», «Номер за 25 000 вон», мотель «Сянгырира». Рекламные плакаты, расклеенные по стенам гостиниц, колыхались на ветру. «Сянгырира», — повторяла я про себя. Директор говорил, что так называется известный отель, расположенный в курортном местечке на юге страны. Я вспоминала, как директор хвалился своей мечтой выстроить еще более красивый отель, и образ его искаженного алчностью лица накладывался на плакат, висевший передо мной.

Впервые услышав название отеля «Сянгырира», я представила себе чудесную долину, мирную, прекрасную страну, где нет трудностей и все блага в изобилии, где люди не завидуют друг другу. Возможно, тогда я верила, что Корея — именно такое место. Так же, как в это верили другие девушки, мечтавшие перебраться в Корею на законных основаниях, и те, кто приезжал сюда нелегально, по фальшивым паспортам. У меня вырвался неестественный смех. Бумажный шелест плаката, терзаемого ветром, стоял в ушах.

На дне гавани, под толщами прозрачной воды, виднелся темный ил. Старые суда стояли, накренившись, зарывшись корпусом в мягкую грязь, в воздухе носились крикливые чайки. Оперевшись на перила моста Сорэ, я любовалась гаванью. Конечно, ей было далеко до синеющего море, где плещутся волны и приливом омывает берега, но даже здесь мне становилось легче дышать. Я попыталась воссоздать в памяти море в Сокчхо — там я могла возвращаться мыслями к нему.

Пора было отправляться в путь. Я не испытывала страха. Наоборот, на душе было спокойно. Мне нечего было бояться. Дул холодный зимний ветер. Сейчас он свирепствовал, разрывая облака, но я знала: когда придет время, он станет теплым, из него уйдет злоба. Я повернула лицо навстречу его порывам.

Все еще стоя на мосту, я раскрыла конверт с зарплатой. Сумма, которая в нем лежала, примерно равнялась моему среднему заработку в бане Чхонсудон за полгода. Вот почему все стремились приехать в Корею, вот почему не могли покинуть ее. «В конце концов, это было основной причиной и моего приезда», — размышляла я, глядя через мост на гостиницу, где работала еще вчера. Рядом с ней высились отели, похожие на дворцы или сказочные замки. Стройные здания, будто стремившиеся достать до небес, издалека казались пустыми коробками. Просто иллюзия, которая развеется, стоит мне сморгнуть остатки сна.

Когда автобус довез меня до знакомого подземного перехода, уже стемнело. Та женщина по-прежнему сидела возле столба, а перед ней на прилавке из портфелей были разложены многочисленные упаковки. Я некоторое время наблюдала за ней, стоя в отдалении.

— Ну куда тебе еще худеть, — выговаривала она какой-то тоненькой девушке. — Что все сюда приходишь, глупая?

— Все равно дайте, — отвечала та, недовольная тем, что ее назвали «глупой». — Я же трачу свои деньги, так какое вам до этого дело?

— Сумасшедшая, ты хоть знаешь, что это?

Женщина не оставляла попыток переубедить свою юную клиентку, и несколько минут они пререкались. Затем девушка швырнула деньги на прилавок, взяла две коробки препарата для похудения и широким шагом устремилась к выходу, так, что полы ее длинного пальто раздувались, как парус. Женщина проводила ее взглядом и тихо выругалась, когда та исчезла. Потом она потянулась, чтобы спрятать деньги, и наконец заметила меня. Я очень медленно подошла к ней и молча села рядом.

Она не стала ничего спрашивать. Молча, не произнося ни слова, она привстала и немного отодвинулась, чтобы освободить место рядом с собой, — так буднично, словно я отлучилась всего на пару минут. У меня было такое ощущение, будто я снова сидела рядом с матерью.

Послышалась мелодия барабанной дроби, в которую вплетался звон колокольчика, привязанного к шее вола. Противный визг свиней, толкавшихся у корыта с едой, прорезал темную уютную тишину — ох, замолчали бы они! По дороге прокатилась тележка — шорох камешков под колесами, — застучали о разделочную доску ножи. Я вдыхала ароматы ночи. Неужели пора вставать? Лежа на теплом гудури [60] Гудури — название отапливаемого пола чосончжогами. В Корее отапливаемый пол называют «ондоль», корейцы СНГ «гудури». , я чувствовала, как в комнату проникают аппетитные запахи только сваренного риса; вместе с ними до меня донесся голос мамы. Отец, наверное, снова использовал всю горячую воду, надо уже, наконец, вставать! Я поднялась и, протирая глаза, пошла на кухню. Кухня и впрямь была наполнена белым паром, но матери там не было.

Знакомые звуки и запахи на краткий миг вернули меня в родной дом. Еще толком не проснувшись, я не сразу сообразила, что нахожусь не дома. Перед моими глазами по-прежнему стоял расписанный пионами шкаф, дверь на кухню; кожа все еще ощущала тепло гудури; голос матери постепенно затихал, и я прилагала отчаянные усилия, чтобы не дать ему ускользнуть. Но вскоре дрема окончательно спала, и я поняла, что нахожусь не дома, а в маленькой полуподвальной комнатушке, и обед на кухне готовит не мать, а та женщина.