Кэти Такер - Одна маленькая ложь

– Ирландка, а ты что, ревнуешь?

– С какой стати? Тоже мне рыцарь! Не успела подружка уехать, а у тебя уже в постели другая.

– Да не было никого у меня в постели, – возражает он и облизывает нижнюю губу. Стараясь не смотреть на него.

– Не было? – И я вздыхаю с облегчением. А потом осознаю, что только что вздохнула с облегчением. С какой стати?!

Он качает головой и снова несколько раз щелкает авторучкой.

– Все произошло… в душевой кабинке…

Начинаю собирать свои книги и тетради, чтобы, пока профессор не начал читать лекцию, успеть пересесть подальше, но Эштон прижимает мою ладонь своей и спрашивает:

– А тебе какая разница? Ты же была с Коннором у него в комнате, верно?

– Нет, я… – Меня охватывает жар. – Мы просто разговаривали. – Качаю головой. Не знаю, какая разница на самом деле. То, как он поступает со своей подругой, отвратительно. Но парень прав – меня это не касается. Рано или поздно он получит по заслугам. – Эштон, мне все равно. Просто я подумала, тебе жаль, что так вышло с твоей подругой.

– Я этого не говорил, – тихо отвечает он, отпуская мою руку, и садится слушать лекцию: профессор уже крепит к вороту рубашки микрофон. – Я сказал, мне жаль, что так вышло с тобой.

Сжимаю зубы, а моя гордость получает еще один удар.

– Значит, теперь нас уже двое, – бормочу я, надеясь, что получилось убедительно, хотя мне в любом случае не легче.

– У тебя красивая юбка, Ирландка, – шепчет он, оглядывая мои ноги. Инстинктивно разглаживаю заурядную черную юбку и тяну пониже, чтобы прикрыть ноги.

В течение следующего часа пытаюсь сосредоточиться на лекции, а слова Эштона давят непосильным грузом. Хватаюсь за обрывки фраз профессора Дэлтона, порой умудряюсь поймать мысль. А потом чувствую прикосновение ноги к моей ноге, или меня задевают локтем, и я подпрыгиваю. Пытаюсь устроиться поудобнее. Ерзаю на месте. То и дело бросаю на Эштона гневные взгляды, но он либо не замечает их, либо ему все равно. Вижу, что он не конспектирует лекцию. Лишь черкнул несколько строк на странице, но я сильно сомневаюсь, что они имеют отношение к английской литературе.

Когда лекция заканчивается, я готова бегом бежать по лестнице. Или воткнуть ему в ногу авторучку.

Пока профессор пишет на доске первое задание, Эштон шепчет:

– Теперь я вспомнил, почему никогда не хотел заниматься этим предметом.

– Еще не поздно отказаться, – парирую я.

Красивое лицо Эштона искажает притворная гримаса ужаса.

– И отказать себе в удовольствии два раза в неделю в течение целого семестра составлять тебе компанию? Никогда!

Качаю головой.

– Эштон, я серьезно. Откажись.

– А если нет?

– Тогда… я расскажу Коннору.

– Не расскажешь, – тихо говорит он.

– Почему это? Думаешь, он не захочет тогда со мной общаться? У меня такое чувство, что ты ошибаешься. – На самом деле такого чувства у меня нет. Напротив, думаю, Эштон прав. Но должна же я настоять на своем. Хотя бы один-единственный раз, черт его побери!

Придвинувшись ко мне вплотную, он шепчет:

– Не расскажешь… потому что ты влюблена в меня.

Издаю какое-то невнятное бульканье.

Настояла на своем, нечего сказать.

Сердце бьется в горле. На самом деле понятия не имею, как на такое отвечать, но нутром чувствую, что должна – чтобы защитить себя, а еще потому что понимаю: ему доставляет удовольствие меня смущать. Мне не сразу удается обрести дар речи.

– Если под любовью подразумевается желание оторвать тебе яйца, тогда. – Оборачиваюсь, чтобы припечатать его стальным взглядом. Его лицо на расстоянии ладони, но я держусь. – Да. Я безумно тебя люблю.

Кейси бы мной гордилась.

Не знаю, какого ответа я ждала от Эштона. Я еще ни разу в жизни никому не угрожала. Думала, он отшатнется или хотя бы отодвинется от чокнутой девицы, которая собирается повредить ему гениталии. Все что угодно, только не эту же чертову ухмылку. И, похоже, он придвинулся ко мне еще ближе.

– Как же мне нравится, Ирландка, когда ты так заводишься. – Берет одну из моих книг и пишет что-то на обороте обложки, а потом вкладывает внутрь сложенный листок.

– Только что вспомнил… Три года назад я уже проходил этот курс. И сдал на «отлично». Звони мне, если возникнут проблемы с курсовой работой. – Закрывает свой блокнот, встает с места и, не дожидаясь разрешения профессора, быстро поднимается по лестнице под заинтересованными взглядами всех особей женского пола и нескольких мужского.

Качаю головой, открываю книгу и вижу на форзаце надпись «Ирландка любит Эштона», большое сердце и номер телефона. Чертыхаюсь себе под нос. Испортил учебник за двести долларов дурацкими каракулями. Так и не выяснила, почему он присвоил мне это прозвище. Впрочем, есть неоспоримый плюс: он больше не будет ходить на лекции по английской литературе.

Интересно, а что же в записке? Разворачиваю листок и читаю:

«Сожалею лишь об одном, что все закончилось. И это я ревную. Безумно».

Сердце у меня чуть не выпрыгивает из груди.

– Красивая юбка, – говорит он, скользя ладонями по моим голым бедрам, и внутри разгорается пламя. Он сидит на краю кровати, а я стою перед ним и вся дрожу. Сильные пальцы сжимают мои ноги в опасной близости с тем местом, где меня еще никто не трогал. Мое тело предает меня, с охотой отвечая на его прикосновения. Сердце стучит все быстрее, дыхание учащается, и я будто плавлюсь. Его руки поднимаются еще выше, и вот уже большие пальцы проникают под резинку трусиков. Он тянет их вниз, пока они не сползают на пол. И я выхожу из них.

– Иди ко мне. – Он показывает на свои колени, и я подчиняюсь его воле: он ставит одно мое колено с одной стороны от себя, а другое с другой, и я сижу верхом на нем, держась за его плечи и удивляясь их силе. Он задирает юбку мне на талию, и я чуть не теряю сознание.

– Смотри на меня, – командует он, и я смотрю, смотрю в его темные глаза и тону в них. Не опускаю глаз, когда его ладонь ложится мне на поясницу, а другая поднимается по внутренней стороне бедра Рука достигает цели.

– Не опускай глаз, Ирландка, – шепчет он а его пальцы проникают в меня, сначала один, потом другой…

Со стоном я просыпаюсь, и с моего живота на пол с громким стуком соскальзывает учебник. Боже праведный! Что это было? Это был сон. Прилегла после обеда, и мне приснился грязный сон про Эштона. Сажусь в кровати и оглядываюсь. Я одна. Слава богу, одна! В самом низу живота странный дискомфорт. Какое-то томление…

Шторм и Кейси постоянно говорят именно об этом?

Надо во всем разобраться. А в дверь стучат. Наверное, этот стук и прервал мой сон. Интересно, а если бы я спала и дальше, я бы занималась любовью с Эштоном? Нет… мозг противится даже представить это.