Максим Музыка - Саур-Могила. Военные дневники (сборник)

Надо было дождаться захода солнца. Но у меня уже не хватало терпения. Я выдвинулся, когда солнце ещё висело над горизонтом. Идти по посадке я не стал, по селу – тоже. Пошёл по полю между ними, пересекая его по диагонали. В поле были видны ямки от взрывов. После Саур-Могилы казалось, что их совсем мало. Там одна, а там ещё пара. Всего-то.

Я шёл полем по диагонали, постепенно приближаясь к домам и огородам. Когда я увидел в одном из дворов человека в военной форме и с белыми повязками на руках, было уже поздно что-либо предпринимать. Солнце ещё не село, было светло, и между нами было меньше ста метров. Он стоял лицом ко мне и что-то рассматривал. Я не придумал ничего лучше, как спокойно продолжить движение, сделав лицо кирпичом. Он не мог меня не увидеть. Но он никак не отреагировал на меня. Пока я проходил мимо, он развернулся и пошёл к дому. Я вспомнил рассказы про казаков – характерников, которые могли прикинуться корягой или зверем и пройти под носом у врага. Вряд ли бы мне удалось повторить этот фокус. Но тогда я так и не понял сам, как прошёл.

Делая вид, что никуда не тороплюсь, я пересёк поле и перешёл через дорогу, вдоль которой росли тополя. Сперва, под прикрытием тополей, я спустился вниз, ближе к домам. Пока не увидел «бэху» и «уазик», стоящие на той улице, по которой я сегодня ходил. Решив не нарываться, я нырнул в поле подсолнухов, за дорогой. И стал идти по рядам. Удаляясь от домов, посадки и пройденного только-что поля. Сзади завелась и поехала «бэха». Хлопнула дверь машины, видимо военные закончили в том дворе и уехали.

Подсолнечник был невысокий. Приходилось идти согнувшись и полуприсев, чтобы быть ниже. Иногда заросли пересекали «просеки», оставленные проехавшими «бэхами». Вдоль таких просек тянулась металлическая проволока. На севере виднелся водоём и дома. Проходя просветы в подсолнухах, я смотрел туда и представлял, что вижу себя глазами людей в здании. Вижу и теряю интерес, мне все равно, кто там бредёт по полю.

Иногда мне попадались детали амуниции. Какие-то ремешки, защита паха с бронежилета, наверно, сброшенная, как лишний вес. Похоже, я не первый, кто пробирался тут.

За полем начались посадки, и я пошёл, прикрываясь деревьями. Солнце уже село, начинало темнеть. Уже перед сумерками, не спеша, я дошёл до реки.

Это была река Кальмиус. Я разделся и, подняв вещи над головой, перешёл её вброд, проплывая несколько метров, где не получалось идти. Пришлось переходить два раза, чтобы перетащить одежду, обувь и кулёк с припасами. Потом, оставив всё на берегу, я зашёл в реку снова и ополоснулся.

Уже в темноте я прошёл по краю населённого пункта. Дошёл до дороги. На дороге стоял знак конца населённого пункта: «Старобешеве» (перечёркнуто). Дальше дорога вела на восток. В нескольких километрах периодически взлетали «зелёные» ракеты – когда там кто-то проезжал из «своих». Это была не та дорога, что я высмотрел с дерева днём. Моя была дальше.

Я шёл по пустырю, освещаемому луной. Проходя мимо какого-то строения с собаками, понял, что надо уйти в сторону, и уходя, попал в грядку сухой кукурузы. Какая же она шумная… Я двигался со скоростью несколько метров в минуту, плавно «протекая» между растениями, чтобы не создавать лишнего шума. Наверное, час прошёл, пока я, наконец, выбрался. Дальше был пустырь, а впереди – дорога, которая угадывалась по тополям, растущим вдоль неё. Иногда, мигая аварийкой, по ней проезжали машины, и я прижимался к земле, чтобы не выдать себя.

Южнее, за полями и посадками, в небо ушли ракеты, куда-то в сторону юга (плюс-минус). А ещё, спустя время, оттуда по дороге к городу проехала длинная военная машина. Длинноватая для «града», скорее что-то более современное и мощное.

Наконец, я дошёл до дороги, которая, как я тогда считал, вела на Волноваху. На самом деле она шла на Тельманово, а на Волноваху дорога шла через Стылу и Докучаевск, а начиналась она на западе Старобешева. Хорошо, что тогда я этого не знал. Небо было частично затянуто тучами, понять, где север, по звёздам я не мог. Поэтому просто пошёл вдоль дороги.

Был один момент, который мне запомнился. Когда вдалеке я услышал лязгающий грохот гусениц и прыгнул в кювет. Я ожидал, что сейчас увижу свет фар. Но ничего подобного. В полной темноте мимо проехало несколько «бэх». Похоже, водители ехали по ночникам. Я ещё лежал, вжавшись в траву, и ещё не проехала крайняя «бэха», когда услышал звук сзади. Это был отражённый звук, но мне на мгновение показалось, что передняя машина заехала мне в тыл. Я представил, как это механическое железное чудовище в полной темноте наезжает на меня со спины. Может, водитель увидел меня в ночник? Или в теплик? Первый внутренний порыв был «вскочить и бежать». Его удалось подавить. Куда вскакивать? Бежать, как заяц по полю? Тогда меня точно увидят, если до сих пор не увидели. Но звук удалялся, затихая. И я понял, что это было всего лишь эхо. Надо было двигаться дальше.

Я шёл вдоль дороги. Впереди, судя по взлетавшим ракетам, был блокпост. Его надо было обойти. И обойти с запасом, чтобы не нарваться на секреты. Я сошёл в поле и двинулся по диагонали. За посадкой я выбрал самый неудобный участок – между полем и посадкой. Шёл, пробираясь сквозь заросли, теряя силы, но зато был спокоен, что тут не будут делать секрет.

Затем открылась часть неба, и я увидел Большую Медведицу. Понял, что даже отвернув западнее, иду на юг. Значит, это была не та дорога, что мне надо. Повернул западнее. Пошёл через поля. Как во сне. Не думая особо, был слишком уставшим. Болели ступни в чужих ботинках.

Периодически сводило живот и приходилось делать остановку. Про себя иронизировал, что россияне придумали противоугонную систему для пленных – напоить их всякой гадостью. Потом арестанты далеко не убегут – до первого куста.

Вдали на горизонте виднелись отсветы от населённых пунктов. Тянуло к ним. Казалось, что это Волноваха или Докучаевск. И я скоро дойду.

Добредя до очередной посадки, я понял, что дальше идти нет сил. Нашёл место с сухой травой. Натянул бафку на голову, свернулся на боку и уснул. Как ни странно, было тепло. Фуфайка грела.

Как я понимаю, благодаря моему топографическому кретинизму в тот день я потерял направление, неправильно выбрал дорогу и вообще шёл как попало. Может, поэтому и прошёл ни на кого не наткнувшись, обойдя посты и секреты.

Я проснулся, когда начинался рассвет, и обнаружил, что полиэтиленовый пакет, в котором я таскал припасы, безнадёжно порван в нескольких местах. Видимо, ночью, продираясь сквозь заросли, порвал об ветки. Всё содержимое я распихал по вместительным карманам своих бундесовских штанов. Бутылку с остатками воды и свёрнутый ватник взял в руки.