Жаринов Викторович - Библиотека Дон Кихота

— Да, теперь я понимаю, насколько Сторожев оказался прав в своем выборе. Вам и с ума-то сходить не надо. Вы уже чокнутый. Вы что, в самом деле не понимаете, как может быть опасна для вас встреча с Книгой? Тогда полюбуйтесь, полюбуйтесь на мою руку.

И тут писатель Грузинчик вынул правую искалеченную руку из черной шелковой перевязи, которая в виде широкого плата крепилась у него на шее. Своей левой рукой писатель размотал бинт и прямо в нос профессору сунул свой отвратительный шрам.

Воронов даже дернул головой от неожиданности. Шрам был впечатляющим. Казалось, что руку пыталось сожрать какое-то кровожадное чудовище, откусить и выплюнуть, как конец гаванской сигары перед тем, как закурить. Руку словно жевали и пробовали на вкус.

— Полюбуйтесь, полюбуйтесь! И прошу заметить — все это человек сам с собой проделал. Добровольно.

— Забинтуйте, а то меня вырвет, — взмолился упавшим голосом профессор.

— Мне предстоит еще одна операция. На этот раз косметическая, — словно оправдываясь, пояснил Грузинчик.

Вновь замолчали, прислушиваясь к убаюкивающему звуку струй фонтана. Гога, как ребенка, принялся пеленать свою увечную руку. Воронову стало писателя необычайно жаль.

— Какая мощная энергетическая воронка образовалась.

— А? — переспросил профессор, выходя из ступора.

— Я говорю: какая мощная энергетическая воронка образовалась, — повторил на этот раз погромче Грузинчик.

— Что вы имеете в виду?

— Моду на членовредительство — вот что. Смотрите, как увлек всех мой пример! А вы про высокие материи рассуждаете. Не хочу пугать вас, но если вам собственная жизнь не дорога, то хотя бы подумайте о близких. Ведь они все могут последовать за вами в эту самую воронку. Поверьте, я с Книгой общался. Не напрямую, конечно, заочно, а последствия — вон они, сами видели.

И с этими словами Грузинчик продолжил медленно перебинтовывать свою руку, а затем аккуратно уложил ее в черный шелковый платок в виде перевязи. И, в общем-то, в безобидном облике писателя мелькнуло что-то пиратское.

— Создается впечатление, дорогой писатель, словно что-то существенное вы мне так и не договариваете. Разве я не прав?

— Что вы имеете в виду?

— А хотя бы то, зачем я, вообще, Сторожеву понадобился? Что ему-то с этой Книги?

— Ему-то что?

— Да?

— Хороший вопрос. Внешне все выглядит очень логично. Сторожев и Стелла смогли убедить Безрученко. Знаете такого?

— Он, если не ошибаюсь, владеет издательством «Палимпсест»?

— Верно. Так вот, Сторожев и Стелла…

— Простите? А Стелла? Какое она ко всему этому имеет отношение? Кто она?

— Секретарь Безрученко. Я бы сказал, что больше, чем секретарь. Она — серый кардинал издательства, стратег и идеолог. Стелла и Сторожев каким-то непостижимым образом очень связаны между собой. Я в этом еще не до конца разобрался. Так вот, Сторожеву и Стелле удалось убедить Безрученко в том, что с помощью Книги он сможет решить все свои финансовые проблемы. Книгу они хотят использовать исключительно ради наживы: Она станет источником супербестселлеров. И бестселлеры эти начну писать я своей искалеченной рукой, а там уж другие борзописцы подтянутся. Вот такой план.

— Что ж, вполне современный. Законы рынка неистребимы. Но как же вы, борзописцы, с Книгой общаться будете, если Она всех с ума сводит?

— Хороший вопрос. Но только с ума сойти придется вам. А бред ваш я и начну записывать. В бреду вся сила. Настоящий бестселлер — это всегда нарушение правил и норм, по-хорошему, это всегда бред. Сторожев и Стелла не случайно лекции Ляпишева в эту стратегию вплели. В них и говорилось о паре: Алонсо Кихано Добрый и Сервантес. Первый случайно наткнулся на Книгу и сошел с ума, а второй начал записывать все, что рассказывал ему сумасшедший. По Ляпишеву, они встретились на каком-то постоялом дворе, когда Сервантес только что вернулся из алжирского плена.

— По вашему выходит, что Сторожев — очень меркантильный человек. Я с этим никак не могу согласиться. Нет, Арсений, конечно, деньги любит и любит шикануть, но не до такой же степени, чтобы ценой психического здоровья своего коллеги заработать себе на безбедную старость?

— Да, действительно, неувязочка получилась. Сдается мне, что Стелла со Сторожевым и самого Безрученко хотят использовать с какой-то неведомой нам целью. Вот вам, господин профессор, и еще один мотив, который побудил меня выйти из тени и обратиться непосредственно к вам. Как хотите, но я пешкой в этой игре быть не собираюсь. Я предлагаю совместно обдумать план дальнейших действий. Предлагаю создать союз с целью попытаться обыграть этих игроков. Что скажете?

— Союз, говорите?

— Да, союз.

— А название какое-нибудь придумаем? Например, «Меча и орала». Я сойду за последнее, за орало, за плуг, значит. А вы уж за меч: быстрота решений, натиск, стратегия, одним словом.

— Не иронизируйте, пожалуйста, и не придирайтесь к словам. Союз — это всего лишь слово, но суть-то, суть-то вы уловили? Или хотите остаться пешкой и до конца сыграть роль обезумевшей наживки?

— А согласитесь: заманчивая роль: следить за тем, как сходишь с ума или как тебя с ума сводят и сводят умело, тонко манипулируя твоим сознанием? И проделывает это все с тобой та самая Книга, о которой так много говорят в определенных кругах. Я начну заговариваться и бредить как Родион Раскольников или как Алонсо Кихано Добрый, а вы сделаетесь моим секретарем, моим доктором Ватсоном. Ого! Смотрите, какие широкие обобщения начали вдруг давать знать о себе. Ведь Шерлок Холмс в какой-то мере относится к разряду гениальных сумасшедших: он с помощью морфия лечится от меланхолии, играет на скрипке, а в периоды просветления прозревает все тайны зла. Чем вам не образ гениального безумца? Изощренный мозг сыщика с Бэйкер стрит все время скользит на грани. Ход его полубезумной мысли непонятен среднему англичанину викторианской эпохи доктору Ватсону. А сам Шерлок занят лишь саморефлексией, он внимательно следит за тем, какие еще безумные на первый взгляд откровения, основанные на сочетании внешне несочетаемых явлений, преподнесет ему собственный не совсем нормальный разум. А доктор Ватсон, между тем, записывает все слово в слово, а в результате на свет появляется бестселлер на все времена. Чем это не наша с вами ситуация? Знаете, я добровольно готов расстаться со своим так называемым здравомыслием, я готов без остатка отдаться Книге и меня не испугал ваш жуткий шрам, наоборот, вдохновил даже. Как доктор Ватсон вы все время будете рядом, чтобы в точности записывать мой бред, на который и вдохновит меня искомый Объект. Хотя один вопрос все-таки тревожит меня и тревожит не на шутку.

— Это какой же?