Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 2. Повести и рассказы

Огненные вспышки и удары все приближались. И тогда стало ясно, что это просто гроза. Где-то недалеко, над Гаванью, с грохотом сломалась на лету огненная большая стрела. Все окна на миг осветились. Кот вздрогнул на руках у Кости. Кто-то начал торопливо клевать железный подоконник — начался дождь. Не выпуская из рук Мамая, Костя прилег на кровать. От кота вкусно пахло рыбьим жиром.

Костя проснулся рано. Город за окном стоял чисто умытый. Кот сидел на столе и тоже умывался. Решил умыться и Костя. Но вода все еще не шла, и он, взяв ведро, направился в соседний дом, где в подвале был дежурный кран. Спускаясь по лестнице, Костя думал только об одном: не повстречаться бы с Нютой. Голова его еще сильно пахла керосином.

Когда он вошел в подвал, там у водоразборного крана стоял Колька Шурыгин с большой кастрюлей. Чувствовался какой-то не очень приятный запах: не то где-то лежала дохлая крыса, не то провели дезинфекцию против скарлатины. Коля первым делом спросил Костю, хватилась тетя Аня миллиона или нет.

— Еще как хватилась! — ответил Костя. — Но про тебя я ничего не говорил.

— Таков закон прерий! — одобрительно сказал Коля. — А мы с Чепчиком сговорились после обеда на Невку идти, где барки ломают. Чепчик вчера уже туда ходил, одной тетке помог дрова грузить — она ему полбуханки отвалила. Идем с нами!

— А деньгами там дают?

— Чем хочешь дают. Хлебом, папиросами, деньгами.

— Я с вами пойду... Слушай, Колька, а керосином от меня очень сильно?

Коля понюхал голову Кости.

— Почти и не пахнет, — пренебрежительно бросил он. — Ты мою понюхай. Вот где гигиена! Меня от них креозотом намазали. Жжет, но я терплю. Таков закон прерий.

Колино предложение насчет Невки Костю очень обрадовало. И как это он сам раньше не догадался пойти туда, где разбирают баржи! Ведь это верный миллион в поте лица!

Попив чаю, Костя отправился в баню. Тот кусочек мыла, который выдавался каждому моющемуся, он целиком израсходовал на голову. Придя домой, он решил проверить, окончательно ли смыт керосин с головы. Для этого он пошел на кухню и снял с полки большую медную кастрюлю, в которой давно уже ничего не варили. Он поставил кастрюлю на пол и, встав перед ней на колени, опустил в нее голову. Несколько минут он не шевелился, чтобы запах спокойно стекал в кастрюлю. Потом сделал резкое движение и, опустив в кастрюлю нос, стал нюхать. Нет, керосином воздух в ней не пахнет! Теперь не страшно идти во двор, даже если там Нюта!

Но когда он спустился вниз, Нюты на дворе не было. Колька и Чепчик уже ждали его, и они отправились на берег Невки.

Костя с Колькой шли по панели рядом. Чепчик, как человек, хорошо знающий дорогу, шагал впереди. Прошлой зимой, когда в феврале грянули сильные морозы, родители однажды выпустили его на улицу в каком-то старинном меховом не то капоре, не то чепчике. За это во дворе ему сразу же дали прозвище Бабий Чепчик, а потом стали звать просто Чепчиком.

— Здесь начинается Петербургская сторона, — заявил он, когда перешли Тучков мост. — Здесь петербургская шпана действует. Если узнают, что мы с Васильевского, — косточек не соберем.

— А у меня здесь дядя живет, на Введенской, одиннадцать, — сказал Колька. — Если привяжутся — я так им сразу и скажу.

— Никакие дяди-тети не помогут, — сказал Чепчик. — К дяде принесут уже твой бездушный труп с финкой в боку.

— А как они узнают, что мы с Васильевского? — поинтересовался Костя.

— Очень даже просто, — ответил Чепчик. — По походке. У всех, кто на Васильевском живет, — морская походка, а у всех, кто на Петербургской, — сухопутная. Не видишь разве, как они тут все ходят — у них нога за ногу цепляется.

Костя стал внимательно глядеть на прохожих — их в этот час было довольно много на Большом проспекте. Ему показалось, что люди здесь ходят так же, как и на Васильевском. Но он не поделился этим наблюдением с ребятами — вдруг Чепчик разозлится, прогонит его домой, и прощай тогда миллион в поте лица.

Они торопливо шагали по Большому. От длинного проспекта отходили таинственные улицы. Одна называлась Зверинской: по ней можно идти прямо к зверям в Зоологический сад. На другой улице был кинематограф со страшным названием «Леший», и в нем шла фильма со страшным названием «Глаза мумии Ма». Наконец, миновав улочки с настораживающими названиями — Теряеву, Плуталову, Бармалееву и Подрезову, — ребята вышли на улицу Красных Зорь. Они свернули налево, их путь лежал мимо огромных развалин скетинг-ринга. Среди кирпичных груд росли крапива и мелкие осинки. От уцелевших кое-где стен тянуло болотной прохладой. Костя вспомнил, как Нюта шла по балке — там, на Васильевском, в недостроенном доме, — и как он боялся за нее. А потом...

— Не отставай! — строго приказал ему Чепчик. — Мимо этого шкетина рынка надо птицей пролетать! Тут в подвалах налетчики живут и добычу свою прячут. Сюда даже днем облава заходить боится. Чуть что — пулю в грудь и кастетом по черепушке. Мяукнуть не успеешь!

— Таков закон прерий! — подытожил Колька.

— При царе здесь крупная буржуазия пьянствовала и каталась на роликовых коньках, — пояснил Чепчик. — А потом пожар был. Когда горело — бутылки с шампанским так лопались, что стекла во всех домах вокруг повылетали.

Они перешли на Аптекарский остров, совсем тихий и безлюдный, и, дойдя до Средней Невки, свернули налево. Здесь река не была одета в гранит, невысокий берег порос травой. Там, где шла разборка баржи, было шумно и людно. Баржа уже почти перестала существовать, все доски от нее кучками лежали на берегу, разделенные между работающими. У каждой кучки стояло по два, по три человека, все больше женщины. То, что еще осталось от баржи, напоминало скелет огромной рыбы — рыбы, которая уже съедена. Этот скелет лежал наполовину в воде, наполовину на илистой отмели. Там работали мужчины с пилами и топорами, в засученных по колено кальсонах, а некоторые просто в длинных нижних рубашках. Пилы и топоры плохо брали влажное, отвердевшее, как кость, дерево, но работа шла весело и дружно. На берегу горел большой костер, и работавшие в воде поочередно бегали к нему погреться. Некоторые приплясывали у огня, как индейцы. Слышались шутки и смех.

— Ты вон к той тетеньке иди, помоги ей дрова на тележку грузить, — покровительственно посоветовал Косте Чепчик. — Только не говори никому, что ты с Васильевского... Постой, надо оружие заиметь на всякий случай. — Он подошел к горке барочных гвоздей и торопливо взял три гвоздя. Один себе, другой Кольке, третий вручил Косте. — Если пристанут — бей между глаз и отступай на Васильевский.

Запихнув в карман курточки большой гвоздь, Костя направился к женщине, рекомендованной ему Чепчиком.