Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

– Скажите, а с тех пор вы имели контакты с Джойс?

Воцарилось молчание, потом Марлен объяснила:

– Я никак не могла этого сделать, Рафаэль. Джойс Карлайл умерла две недели спустя после своего возвращения в Америку.

Я обомлел.

– Мне не попадалось сообщения о ее смерти.

– Я сама узнала об этом не так давно, летом две тысячи десятого, когда проводила отпуск в Нью-Йорке. Я тогда поехала в Гарлем – мне хотелось взглянуть на дом, где провела свое детство Клэр. У меня же был записан ее адрес: Билберри-стрит, дом шесть. Билберри-стрит – Черничная улица. И вот там-то из разговора с продавщицей в местной лавочке я узнала, что Джойс умерла в конце июня две тысяча пятого. Примерно через месяц после похищения дочери.

Если информация была правдива, она многое что меняла.

– Отчего она умерла?

– А вы как думаете? Передоз. Героин. У себя дома. Она держалась пятнадцать лет, но случившееся с дочерью ее подкосило. А после такого долгого воздержания даже малая доза может быть смертельной.

Такси миновало мост Берси, и мы ехали по набережной. На другой стороне промелькнул бассейн Джозефины Бейкер, потом угловатые башни библиотеки Франсуа Миттерана; медлительные баржи, плывущие по Сене, – и вот уже мост Тольбиак с низкими арками…

– Что вы еще мне можете сказать об этом деле?

– Так с ходу я мало уже что помню, но могу попробовать найти свои записи…

– Это было бы так…

Она прервала меня.

– Погодите, вот что я сейчас вспомнила! В то время, когда полиция искала Клэр, держался упорный слух, что Джойс наняла частного детектива, чтобы самой вести розыск.

– А вы откуда об этом узнали?

– От одного своего приятеля, Ришара Анжели, он работал в уголовной полиции в Бордо. Между нами, тот еще тип, амбиции непомерные, но время от времени сообщал мне что-нибудь интересненькое.

Я изогнулся, чтобы вытащить из кармана ручку, и нацарапал фамилию полицейского на обожаемой Тео книжке «Чупи шалит», которую взял в дорогу, чтобы развлекать сына. Никакой другой бумаги у меня под рукой не оказалось.

– А в чем состояла работа самого Анжели?

– Он вел протоколы в опергруппе, которая занималась розысками Клэр Карлайл. Судя по тому, что он мне рассказывал, его коллеги были вне себя от злости при одной только мысли, что кто-то вмешается в это дело со стороны.

– А о ком шла речь? О детективе-американце?

– Не знаю. Я немного покопала по этой части, но ничего конкретного не обнаружила.

Она немного помолчала и сказала:

– Рафаэль! Если узнаете что-то новое, вы мне сообщите?

– Конечно.

Я уже догадался по ее голосу, что много времени не понадобилось, чтобы Марлен Делатур снова «заболела» делом Клэр Карлайл.

Теперь мы миновали Пор-де-Берси и выехали на автостраду. Сын успокоился, сидел тихо, обняв верного Фифи, свою плюшевую собачку.

– Мне все время казалось, – вновь заговорила Марлен, – что в деле Клэр от нас что-то ускользает. Полиция, журналисты, юристы – все обломали зубы на этом деле. Даже после того, как нашли в доме Киффера материал для анализа на ДНК, осталось ощущение какой-то недосказанности.

В первый раз я слышал, что кто-то оспаривал официальную версию.

– Что именно вы подразумеваете, Марлен? Киффер точно соответствовал фотороботу.

– Фоторобот был создан на основании одного-единственного свидетеля, – напомнила она.

– Оливии Мендельсон, соученицы Клэр.

– Эту девочку полиция не имела возможности расспросить второй раз, на следующий же день родители увезли ее в Нью-Йорк.

– Я вас не понял. Вы что, подвергаете сомнению, что Киффер…

– Нет, конечно, – отрезала она. – У меня нет альтернативного преступника, нет других улик, но я нахожу странным, что похищение видел только один человек, что были найдены следы крови, но не было найдено тело. А вам не кажется это подозрительным?

Тут настала очередь тяжело вздыхать мне.

– Вам, журналистам, всюду чудятся тайны и загадки, – ответил я.

– А у вас, писателей, проблемы с реальностью.

Такси миновало Бруклинский мост, и я оказался на кипящем жизнью Манхэттене. С тех пор, как родился Тео, я не приезжал сюда, и только сейчас почувствовал, как мне не хватало этого серого неба и магического биения жизни.

Я познакомился с Нью-Йорком в восемнадцать лет. Окончив школу, помчался в Америку за девушкой-датчанкой, в которую был влюблен. Кристина устроилась помогать по хозяйству и изучать страну в Верхнем Ист-Сайде, но через три недели решила, что нашей с ней идиллии пришел конец. Я не был к этому готов, чуть не сошел с ума от горя, но магия удивительного города, который я открыл для себя, очень быстро излечила от первой любовной неудачи.

Я прожил на Манхэттене год. Несколько недель работал в закусочной на Мэдисон-авеню, потом перебивался всякими мелкими работенками: продавал мороженое, был официантом во французском ресторане, дежурил в видеоклубе, работал в книжном магазине в Ист-Сайде. Думаю, что это был самый значимый период в моей жизни. В Нью-Йорке я встретил людей, которые оставили во мне неизгладимый след; там я прожил события, которые во многом определили мою последующую жизнь. С тех пор, каждый год до рождения Тео, я приезжал в Нью-Йорк весной и осенью – и всегда с неизменным воодушевлением.

В самолете я воспользовался вай-фаем и обменялся посланиями с администрацией «Бридж Клаб», гостиницы в квартале Трайбека, где я останавливался на протяжении десяти лет и которая не имела никакого отношения к любителям карточной игры. При необходимости в гостинице можно было заказать услуги няни, и я попросил няню для сына, чтобы спокойно продолжать заниматься розысками. Еще я попросил в аренду коляску и дал список покупок, которые администрация любезно готова была сделать за меня: две упаковки памперсов 12–15 кг, влажные салфетки, вата, очищающее молочко и упаковку детского питания.

«Сразу видно, что сыночек у вас не немой», – заметила мне стюардесса, когда мы приземлились. Эвфемизм мне понравился, а за Тео было стыдно. Он вел себя невыносимо. От усталости и перевозбуждения бесился весь долгий перелет, ни минутки не посидел спокойно и доставил массу неприятностей и персоналу, и пассажирам бизнес-класса. Заснул мой Тео только в такси по дороге в «Бридж Клаб».

Мы приехали в гостиницу, но я не стал тратить времени на разборку чемодана. Поменял Тео памперс и уложил его спать, доверив дальнейшие заботы о нем бэбиситтеру по имени Марике, немке-красавице, о которой моя бабушка непременно сказала бы: «Слишком хороша, чтобы быть честной девушкой».

Пять часов вечера. Что ж, нырнем в могучий городской вал. Шумная улица, все вокруг сияет и мигает. Беспощадный бой за такси. В такое время дня на метро доберешься скорее. Я спустился в метро на Чеймберс-стрит, взял направление на север и через полчаса поднимался по лестнице на станции «125-я улица».