В. Строгальщиков - Слой-2

– Сказы.

– Что? – не понял Кротов. – Что сказать, мой хороший?

– Сказы.

– Что, милый, что?

– Ты мая адость, ты мае сонышко.

– Конечно, Митя, конечно! – прошептал Кротов перехваченным горлом. – Ты моя радость, ты мое солнышко...

Спать он ушел в другую комнату, чтобы не пугать сына своим жутким храпом. На кровать Наташки в детской легла бабушка – они с Кротовым пообнимались в ванной и успокоились.

Утром Кротов проснулся от шлепанья босых Митиных ног; из детской доносилось басовитое бабушкино гудение. Он затаился и лежал, зажмурившись, потому что снова нахлынуло чувство тоскливой вины за эту свою беспомощную жестокость и невыносимо стыдно было открыть веки и увидеть в глазах сына то, что он уже видел там минувшей ночью.

Шлепки приблизились, он уловил слабое дыхание у своего лица. Потом невесомая рука опустилась ему на спутанные влажные волосы, и Кротов услышал Митяев голос и задохнулся от пронзительного незаслуженного счастья. Сын Митя гладил спящего отца по голове и шептал, что именно он, этот старый несуразный Кротов, и есть его радость, есть его солнышко...