В. Строгальщиков - Слой

— Разве я спорю? — согласился Виктор Александрович. — Еще раз спасибо за приглашение, все было на самом высоком уровне, Григорьич, — закончил он на товарищеской нотке, скрашивая официальность комплимента. Слесаренко знал и ценил Кульчихина и не раз намекал мэру и губернатору, что такого качественного организатора не грех и двинуть куда-нибудь повыше на государственную службу.

В номере было свежо и чисто, и Виктор Александрович отметил про себя: хорошо, что пили и курили у банкира, а не здесь. На всякий случай он проверил портфель — документы лежали на месте.

Раздевшись до белья и повесив верхнюю одежду в шкаф, Слесаренко приготовил на утро чистую рубашку, а использованную сунул в пакет. В ванной комнате он открыл кран с горячей водой, и пока она стекала, мутная и фыркающая, Виктор Александрович присел на корточки возле тумбы и принялся настраивать электробудильник, тыча пальцами в кнопки почти наугад. Когда на табло появилась искомая цифра, он поздравил сам себя и полез в портфель за сменой белья.

Вода не становилась чище и горячее. Слесаренко пристроился на краю ванны и закурил, разглядывая припухшее лицо в настенном большом зеркале, и сквозь шум падающей струи услышал негромкий, но отчетливый стук по двери снаружи. «Ну, не терпится банкиру», — съязвил Виктор Александрович и пошел открывать.

На пороге номера стояла девица в коротком фартучке и черных колготках. Слесаренко уставился на нее с недоумением и сказал оторопело:

— Чем могу быть полезен?

В ответ девица улыбнулась удивленно:

— Простите, но вы сами вызвали дежурную.

— Я никого не вызывал, — сказал Слесаренко.

— Понимаю, — еще раз улыбнулась девица. — Вы позволите, я войду и все вам объясню?

— Э-э… — замялся Виктор Александрович, — зачем?..

Не надо… — но девица уже проскользнула мимо него и направилась к кровати. В голове у Слесаренко закружились разные нехорошие мысли, и самая нехорошая была: это провокация, сейчас я ее вышвырну отсюда с треском.

— Послушайте, милочка!.. — Он начал выстраивать фразу, но девица полу-присела у тумбочки и сказала:

— Подойдите сюда, пожалуйста. Вот видите эту красную кнопочку? Это вызов дежурной. Вы, наверное, заводили будильник и нажали ее случайно.

— Да, так и было, — с облегчением вздохнул Виктор Александрович. — Огромное вам спасибо и извините за причиненное беспокойство. Как-никак второй час…

— Ничего страшного, — сказала девица. — Это наша работа. Кстати, уж если я пришла… Быть может, у вас есть какие-нибудь пожелания?

— Спасибо, все в полном порядке, — торопливо сказал Слесаренко. — Абсолютно никаких пожеланий.

— Тогда доброй ночи, — девица сделала книксен и исчезла за дверью, осторожно ее затворив.

— Фу ты, черт, — сказал Виктор Александрович и вытер ладонью взопревший лоб. — Уже мерещится всякое…

Он прошел в ванную и только там, поймав себя в зеркале, уразумел, в каком комичном виде он принимал дежурную девицу.

Прохладные, гладкие простыни гостиничной постели не приносили сон, и лежавшему с закрытыми глазами Виктору Александровичу привиделся другой гостиничный номер и другая история.

Пару лет назад он жил в Москве в двухместном «люксе» гостиницы «Россия». Соседом у него был знакомый сургутский мужик лет сорока, бывший профсоюзный работник, прилепившийся нынче к нефтяной торговле. Встретились с ним в службе оформления. Одноместных номеров не было, и они «через шоколадку» взяли на двоих «люкс», состоявший из общей спальни и маленькой гостиной с диваном. Этот диван и спас Виктора Александровича впоследствии.

Сургутский мужик оказался при деньгах и неутолимой жажде трахаться с кем попало. Каждый вечер он затаскивал в номер то горничных, то проституток и приглашал в компанию Слесаренко, не принимая никаких отговорок.

Виктор Александрович в болтовне и выпивках участвовал, но от сомнительного секса уклонялся. Подолгу гулял по Красной площади, сидел в буфете за чашкой чая. После полуночи осторожно входил в номер и укладывался спать на диване в гостиной, стараясь не слушать доносящиеся из спальни хлюпанья и вздохи. Самым главным было заснуть до того, как пресытившийся сосед отправлялся вместе с девкой в ванную и устраивал там обезьяний цирк под душем.

Как-то глубокой ночью, вытурив использованную девку, сосед растолкал и без того едва ли спавшего Слесаренко и попросил выпить с ним на пару.

— Надоело все, — сказал сосед. — Гадко на душе, друг, пойми!

Потом он схватился за телефон и вызвал дежурную. Прибежала заспанная тетка, умильно кривила губы перед богатым клиентом.

— Ты говоришь, все, что угодно? — громко вопрошал ее сосед. — Только деньги плати, говоришь?

— Все, что пожелаете, Николай Евгеньевич, — расшаркивалась тетка. — Только чуть потише, пожалуйста, родной мой.

— А вот мы сейчас и проверим, — не снижая голоса, рявкнул сосед. — Любые деньги! Понимаешь? Любые деньги! Но приведи нам сей секунд… нет, не баб, не телок, не блядей, а… двух ласковых женщин! Понимаешь? И чтоб с ними поговорить, понимаешь?

Тетка виновато кланялась, разводила пухлыми руками.

— Да где ж я вам возьму среди ночи двух ласковых женщин? Ласковые все давно спят по домам…

— Ага! — с восторгом заорал сосед. — Ага! Не можешь? А говорила: все могу! — передразнил он тетку, задергавшись в кресле и поводя плечами. — Уел я тебя, старая? Скажи: уел?

— Уели, батюшка, уели, — вздыхала тетка.

— Вот то-то, — удовлетворенно сказал сосед и сунул тетке «зеленую». — Проваливай, обманщица! Свободна до утра.

Потом сосед снова скис: жаловался на судьбу и вороватых партнеров по бизнесу; на московских чиновников, гребущих подношения лопатами за каждую визу на нужной бумаге; на гадких бандитов, уже расстрелявших того и того из соседского окружения. Тяпнув еще полстакана коньяку, сургутянин заставил Виктора Александровича одеться и потащил его куда-то вниз, в гостиничные подвалы, и Слесаренко, казалось бы, хорошо знавший «Россию», вдруг очутился в неведомом ранее ночном кабаке с цыганами, сразу же окружившими соседа орущим табором. Шампанское пузырилось в ноздрях перебравшего и почти не соображавшего уже соседа, но тот вдруг словно проснулся и опять потащил куда-то Виктора Александровича, и они оказались в огромном бассейне, где плавали мужики и девки, по большей части голые. Сосед в одежде и с бутылкой в руке рухнул в бассейн, на спор пробовал пить шампанское под водой из горлышка, захлебнулся и чуть не утонул. Его откачивали всей компанией. Сосед наблевал в бассейн, и Слесаренко поволок его, мокрого, в номер, где усадил боком на крышку унитаза, и сосед снова блевал в соседнюю раковину биде, да так и заснул на стульчаке, уронив голову между колен. Слесаренко снял с него пиджак и повесил на плечики в ванной сушиться, предварительно освободив карманы.