Тонино Гуэрра - Амаркорд. И плывет корабль

Главный зачинщик — Бочка. Он бесшумно скользит на своей парте впереди, а за ним движется весь класс.

Учительница продолжает давать объяснения и писать на доске, по своему обыкновению резко, нервно, порывисто, и ее обширный бюст вибрирует и подпрыгивает все сильнее.

— Как мы уже сказали, если квадрат одной стороны треугольника равен сумме квадратов двух других его сторон, то угол, заключенный между этими двумя сторонами, является прямым. Отсюда следует, что два треугольника: ABC и A'B'C' — подобны, а поскольку угол C' — прямой, то прямым будет и угол C.

Она поворачивается и неожиданно видит придвинувшиеся к ней почти вплотную парты. На месте, посреди класса, осталась только одна парта, за которой сидят две девочки.

Урок истории.

Учитель истории вызвал Бобо. Вопросы и ответы звучат так, словно это не урок, а какая-то викторина. Преподаватель — худенький человечек, похожий на усталую лошадь. Он непрерывно курит. Затянувшись, он вынимает сигарету изо рта, задает вопрос, потом вновь затягивается. Говорит он вполголоса, совершенно безразличным тоном. Единственное, что по-настоящему волнует учителя: как бы не уронить пепел с сигареты. Но он любит, чтобы столбик пепла был как можно длиннее.

— Чей сын Друз?

— Тиберия.

— Куда удалился Тиберий, когда отошел от управления государством?

— На Капри.

— Убийство Агриппины?

— Шестьдесят девятый.

Учитель делает пометку на лежащем перед ним листке. Бобо, обеспокоенный этим, спрашивает:

— Что, разве не в шестьдесят девятом?

Учитель медленно вынимает изо рта сигарету, следя за тем, чтобы не стряхнуть пепел. И говорит вполголоса:

— Нет. В пятьдесят девятом.

Бобо с досадой ударяет кулаком по кафедре, отчего столбик пепла обламывается и падает. Учитель в отчаянии закрывает лицо руками. И, не в силах сдерживаться, начинает истерически кричать:

— Я с тобой с ума сойду! Ты меня доконаешь!

Урок родного языка.

Вонючка следит взглядом за мухой. Жердь чешет руку. Бочка расстегнул штаны и любуется тем, что там увидел.

Солнечный луч неожиданно освещает кафедру. Он падает из крайнего окна, чудом пробившись через заслоны высоких стен. Сквозь пляшущие в воздухе пылинки мы видим лицо учителя, он щурится от яркого света. Мы слышим его хриплый, простуженный голос и видим, как вылетающие изо рта брызги слюны сталкиваются с танцующими пылинками.

— «И она распустила свои шелковые косы на трепещущую грудь…» Ну, и так далее, и так далее.

Ребята за первой партой прикрывают лица носовыми платками, чтобы защититься от слюны декламирующего учителя.

Директор.

Лицо директора гимназии Зевса. Злющим взглядом сверлит он одного за другим сидящих в классе учеников. На физиономии у него застыла постоянная угроза. Так и кажется, что он все время твердит: «Все вы у меня в кулаке! Всех вас вижу насквозь!»

Наконец, достигнув максимума тишины и внимания, он начинает урок грозным, рокочущим басом, скандируя для внушительности каждое слово:

— Аль-бу-ин под-пи-сал мир!..

Урок закона божьего.

Дон Балоза ведет урок с закрытыми глазами. То и дело он обмахивается платком, который не выпускает из рук.

— Иисус представляет нам бога в виде отца. Бог — это отец всех людей. Но прежде всего он отец Иисуса. Иисус не присоединяется к всеобщему зову: «Отче наш!», а взывает: «Отец мой!»

Ученики слушают рассеянно, с отсутствующим видом. Мысли их витают где-то далеко.

Кто зевает, кто опустил голову на крышку парты. Слова дона Балозы повисают в воздухе:

— Иисус прежде всего сын божий. Он обладает таким же могуществом, как и его отец…

Бочка пытается дотянуться до сидящей впереди девочки. Вонючка и Жердь на цыпочках выходят из класса. Дон Балоза закругляется:

— А кроме того, существует еще дух святой, которого следует рассматривать в том же плане, что и отца и сына. Он, как и они, есть бог. Существует лишь один бог, но он в то же время и Иисус, и святой дух. Вот почему мы говорим, что бог триедин, то есть един в трех ипостасях…

Наконец священник открывает глаза и с удивлением видит, что класс опустел. На местах остались лишь две девочки.

Урок греческого языка.

Пискля с большим пафосом декламирует по-древнегречески стихотворение Архилоха. Он почти в экстазе.

— Эпта некрон гар пезонтон ус эмарпсамен позйн кейлиой фонэес эймен… [2] семеро мертвыми пали, когда мы пешком их настигли, а нас — их убийц тысяча было… (древнегреч.)

Затем смотрит на Бобо и повторяет специально для него особенно труднопроизносимое слово:

— Эмарпсамен.

Бобо, весь напрягшись и вспотев от усердия и страха, пытается повторить:

— Эмарп…

Но язык не слушается, и с губ его срывается звук, не только неблагозвучный, но почти что непристойный.

Класс разражается смехом. Бобо оглядывается на товарищей и говорит с притворным раздражением:

— Не смейтесь, идиоты, у меня и так ничего не получается.

Затем вновь поворачивается к Пискле, который смотрит на него с добродушным и снисходительным видом. Учитель даже слегка растроган его упорным стремлением справиться с нелегкой задачей. Бобо просит:

— Пожалуйста, повторите еще раз…

— Эмарпсамен. Обрати внимание на положение губ и языка… Эмарпсамен…

Бобо собирается с силами и совершает новую попытку:

— Эмарп…

Но вновь язык его подводит, и с губ срывается негромкий звук, вызывающий в классе дикий хохот. Мальчишки хохочут неестественно, преувеличенно громко. Один даже катается по полу от смеха. А Бобо снова оборачивается и говорит:

— Ну перестаньте, прошу вас… вы же видите, как это трудно…

Пискля вновь повторяет трудное слово:

— Эмарпсамен, эмарпсамен… Попробуй и ты быстро произнести два-три раза подряд, без перерыва… Может быть, в первый раз ты и ошибешься, но потом поправишься… У тебя обязательно получится…

Бобо несколько секунд молчит, чтобы вновь получше сосредоточиться. Потом решительно приступает:

— Эмарпс…

Вместо двух последних звуков опять раздается нечто неприличное, но теперь уже куда отчетливее. Бобо пытается произнести хотя бы только «псамен», но всякий раз изо рта вырывается одно и то же.

Он издает эти звуки все быстрее и быстрее, упорно и нахально, прямо в лицо учителю, который наконец начинает подозревать, что над ним насмехаются. Лицо у него мрачнеет, и, чтобы избавиться от Бобо, он кричит:

— Иди на место! Садись!

Урок рисования.

Ученики по очереди зажимают пальцем нос. Учительница рисования смотрит на них, и на ее плоском, как камбала, лице отражается изумление. Бобо поднимает руку.

— Разрешите выйти! Вонючка воздух испортил!

Вонючка развалился на парте как свинья. Покраснев, он поднимает голову и, водя во все стороны своими косыми глазами, обиженно возражает: