Джойс Кэри - Радость и страх. Рассказы

Она вздохнула свободно, снова уверовала в конечную незыблемость мира и потому легко прощает невестке ее ребячество. А Кит, очевидно, переживает свою беременность как позор, как предательство. Она все больше стесняется своей округлившейся фигуры, почти не выходит из дому, прячется от людей, как прокаженная.

Табита боится одного - как бы она не переборщила и эта чушь не отразилась на ее отношении к ребенку. Но нет, едва он родился. Кит словно подменили, теперь она трактует весь этот эпизод с научной точки зрения, говорит о нем даже грубо. И детскую она устраивает строго по науке, и обязанности свои выполняет добросовестно до педантичности.

Но кроме того, она полна решимости доказать, что материнство можно совместить и с более важными обязанностями. Очень скоро она возвращается в свою канцелярию, к своим совещаниям. Джон тоже занят по горло и почти не успевает полюбоваться дочкой, которая не дает ему спать по ночам.

Так и получается, что весь уход за ребенком ложится на Табиту - ведь других дел у нее нет, а для более образованной женщины, как логично рассуждает Кит, это лишняя трата времени.

И Табите приходится напоминать себе, что ее внучка, нареченная Нэнси, на редкость некрасивая девочка, - вовсе не чудо природы. «Золотко мое, говорит она себе, - ну конечно, она самый обыкновенный ребенок. И нечего с ней носиться. Презираю неразумных бабушек».

Но ведет она себя неразумно. Взирает на младенца как на чудо, смеется, щекочет безответные пяточки, любуется ножками, пальчиками на руках, похожими на крошечные белые морковки, глупо сюсюкает и воркует. Вся квартира для нее преобразилась - стала домашним очагом, святилищем.

И с каким ликованием, с каким глубоким проникновением в смысл вспоминает она псалом «Благословен господь бог Израилев, ибо посетил народ свой и избавил его от всех скорбей».

«Да, - думает Табита, - бог есть любовь». И мир ее снова стал прочным, возродился в любви. Джон обрел счастье в любимой работе и в жене. Он миновал опасные рифы брака и достиг тихой пристани. Главное - он спустился с облаков, от греховных безумств и увлечений, в реальный мир, в мир Табиты. У него есть семья.

Еще до первых летних каникул Нэнси, когда ей только исполнилось семь месяцев, Кит, слишком занятая своими важными исследованиями о семейных бюджетах, нанимает няньку. Нянька - крупная, молодая, с плохим цветом лица - окончила какие-то специальные курсы. Она шумная, но толковая. Курит за шитьем, но вся стерильно чистая. За Табитой она следит зорко, но разрешает ей выполнять черную работу - возить коляску по песку, расстелить коврик, чтобы малышка по нему ползала и каталась, вынуть ее из коляски и посадить на коврик. Однажды, когда Табита, пользуясь этим правом, целует девочку, прежде чем опустить на коврик, нянька вынимает изо рта папиросу и говорит без улыбки: - Нельзя их целовать. Не положено.

Табита даже не ответила на эту дерзость, она пожаловалась Кит. Но Кит ей ответила; - Я и сама хотела об этом поговорить. Хотела попросить вас поменьше нежничать с Нэн. Поцелуи для детей вредны.

- В семь месяцев?

- Да, как будто странно, но первые месяцы в жизни ребенка считаются самыми важными. В этом возрасте формируется его психика - в общих чертах, конечно.

Табита весело смеется. - Неужели ты веришь в этот вздор?

Молодая женщина все так же приветлива, вот только глаза в губы... - Да, звучит забавно, правда? Однако же это установлено совершенно точно. Доказано наукой на сотнях случаев.

Больше Табита не говорит ничего. Она вспоминает свое намерение быть хорошей, разумной свекровью. «Еще одна глупая выдумка, - решает она. Забудется, как и все остальное». Когда Кит в отсутствии, она по-прежнему носится с Нэн. А поскольку Кит все глубже зарывается в свои социологические исследования, а нянька вышла замуж, возможностей у нее вполне достаточно. Она больше всех бывает с Нэн, видит ее первые шаги, ловит ее первые слова и рассказывает всем и каждому, какая это умненькая, какая замечательная девочка.

Даже когда она не катает ее в колясочке, не кормит и не купает, лицо ее выражает озабоченность, означающую высшее счастье, - внучка оставлена на ее попечение. Весь этот год Табита, вероятно, одна из счастливейших женщин в Англии.

Она как громом поражена, когда однажды утром Джон, уже убегая на работу, задерживается в дверях и кричит с порога: - Да, мама, совсем забыл. Нэнси, оказывается, нельзя целовать и тетешкать. Кит, кажется, уже говорила с тобой на эту тему. Она очень расстроена.

- Но, Джон, если ребенок чувствует, что его любят, как это может ему повредить?

Джон махнул рукой, словно говоря: «Ради бога, не будем спорить, мне некогда». У него сейчас и правда целый ряд неотложных забот: счета по дому; новая лекция, к которой нужно готовиться долго и вдумчиво; студент, которого родители хотят забрать из колледжа; а главное - разговоры в совете попечителей о назначении преподавателя древней истории. Требуется быстро найти краткий и сокрушительный ответ на вопрос, который задавал когда-то Голлан, который, видимо, не дает покоя всем самоучкам, а сейчас прозвучал из уст одного из попечителей, видного местного заправилы: «На кой черт нашим мальчикам лекции про каких-то греков и римлян, которые стреляли друг в друга из луков тысячи лет назад?» Не хватало ему только домашних дрязг. Он раздраженно отвечает матери: - А все-таки считается, что целовать детей вредно, от этого у них складывается так называемый комплекс. - И быстро уходит, прочтя угрозу на изумленном и гневном лице Табиты.

«Бедный мальчик, - думает она. - Это не он придумал, это Кит. Джону такие глупые, грешные мысли никогда не пришли бы в голову». И решает впредь нежничать с Нэн только у себя в квартире или в кустах, в глубине парка, куда увозит ее в коляске, чтобы немного потешить и себя и внучку.

Но Табита не знает, как внимательно за нею следят - не только Кит, но и многие ее приятельницы и их няньки. Она понятия не имеет, что является предметом неустанного наблюдения и как леди Голлан, и как представительница предыдущего поколения, прославленная хозяйка модного салона в безнравственные времена Эдуарда VII.

Не проходит недели, как жена одного молодого преподавателя, тоже исповедующая теорию младенческих комплексов, докладывает Кит, что своими глазами видела, как Табита целовала Нэнси.

Кит негодует: - Так я и знала. Никакого сладу с этими бабушками. Ни ума не хватает, чтобы понять какой-то принцип, ни выдержки, чтобы ему следовать. - И идет в кабинет к Джону.

- Твоя мама опять сюсюкала с Нэн. В парке. Миссис Дженкинс видела. Она безнадежна, Джек. Просто не знаю, приглашать ли ее ехать с нами в отпуск. Ведь я ни на минуту не смогу оставить ее одну с ребенком.