Джойс Кэри - Радость и страх. Рассказы

Разрыв между Табитой и родителями Нэнси явно назревает, но происходит он в конце концов совершенно неожиданно.

Среди близких друзей Кит выделяется некий Родуэл, молодой человек, дважды потерпевший поражение на местных выборах, но очень популярный среди студентов. Он химик, умный, живой, способный оратор и ярый поборник всевозможных реформ. Кит помогает ему в общественной работе, и он часто и подолгу бывает у них дома. На вечеринках, когда Джон собирает у себя своих студентов, а Кит - своих товарищей по социальным исследованиям, он - душа общества.

Он холост, высокий брюнет, красивый, точно с рекламы мужских воротничков, приятный в обхождении; и Табита, видя, как с ним считаются друзья Джона в квартире Джона, сразу проникается к нему резкой антипатией.

И вот однажды в конце декабря, когда человек пятнадцать слушают его сообщение о церковной собственности в Эрсли, Табита появляется в квартире с большим свертком рождественских подарков для Нэнси и, как всегда игнорируя Родуэла, идет искать внучку сперва в детской, потом в спальне. А не найдя ее и только потревожив всех собравшихся, вдруг восклицает, ни к кому не обращаясь: - Церковь хотя бы пытается делать добро. Она не утверждает себя ложью!

- Как вы сказали? - переспрашивает Родуэл.

- Это неправда, что церковь наживается на трущобах. Она только владеет землей. Это не она выбрасывает людей на улицу, если они не следят за чистотой.

Всем ясно, что она вне себя от ярости. Родуэл, деликатно выждав паузу, предлагает помочь ей поискать Нэнси и находит-таки ее в квартире этажом ниже, где она играла с подружкой. Но Табита его не прощает. Она тут же одевает Нэнси и уводит в парк.

Кит не может простить бестактности по отношению к гостю, тем более к общему кумиру Родуэлу. В письме к Табите она просит ее не дарить Нэнси библейских рассказов. «Я знаю, как Вы смотрите на религиозное воспитание, но для Нэн слишком сложно, когда разные люди внушают ей разные взгляды». И добавляет в постскриптуме: «Мне кажется, не совсем справедливо обвинять мистера Родуэла в своекорыстии. Он уже давно был бы членом муниципалитета, если бы не вел борьбу с домовладельцами из-за трущоб».

После этого Табита перестает бывать у сына. Она чувствует себя вправе видеться с внучкой тайком и поджидает ее в парке. Нэнси, быстро сообразив, что к чему, входит с ней в сговор. Она с восторгом поглощает конфеты и сказки, а дома о их встречах не рассказывает.

Отпускать же Нэнси в «Масоны» ни Джон, ни Кит не считают возможным. Ибо гостиница уже приобрела дурную славу. Она первой в Эрсли стала обслуживать клиентов нового типа - молодежь в машинах, для которой главное - удрать из дому; и туда, естественно, устремилась всякая сомнительная публика.

Бонсер сам способствовал тому, что почтенные обыватели Эрсли на чем свет стоит клянут его гостиницу. Как и в Пайнмуте, он пытался найти сторонников среди столпов города. Он написал в местную газету письмо о том, что город страдает от недостатка разумных и невинных развлечений, он предложил два раза в месяц устраивать танцы и провести конкурс красоты на приз в виде легковой машины и месяца в Париже.

А в результате - заявление Общества охраны старины с решительным протестом против каких-либо перестроек и пристроек в знаменитой старинной гостинице, да еще ряд рассерженных писем в редакцию от судей, членов городского управления, одной матери, двух викариев и трех пасторов, утверждающих, что «Масоны» - позор для всей округи и пагубный соблазн для нашей молодежи. На заседании городского совета даже вносится предложение лишить Бонсера права торговать спиртным, и кто-то кричит с места: «Нечего называть его полковником, он такой же полковник, как я!»

Дело, однако, тем и ограничилось, так как выяснилось, что «Масоны» не входят в черту города.

Но Бонсер оскорблен до глубины души. Оказывается, в Эрсли у него есть враги? Это выше его понимания. И поскольку он вел себя здесь еще более шумно и расточительно, чем в Пайнмуте, и одевался еще более кричаще; поскольку изо дня в день с бешеной скоростью носился в машине по улицам и напивался во всех ресторанах; поскольку, короче говоря, он прекрасно проводил в Эрсли время - только Эрсли виноват в том, что не оценил его.

Он грозит закрыть «Масоны» и бросить неблагодарный город на произвол судьбы. Однако, вспомнив, что «Масоны» уже приносят неплохой доход, всего лишь отбывает в Пайнмут, где можно утешиться с мисс Спринг и есть благовидный предлог, чтобы навещать Табиту не чаще раза в месяц.

А вся беда в том, что он допустил серьезный просчет: приравнял Эрсли, солидный город, где полно благонамеренных граждан, промышленников, кустарей, к Пайнмуту, приморскому курорту для состоятельных пенсионеров и обслуживающих их поставщиков. В Эрсли имеется общественное мнение и какие-то моральные критерии, а в Пайнмуте - только досуг и хороший вкус.

Нэнси не бунтует против запрета бывать у бабушки в «Масонах». Она уловила, что старую женщину считают нелепой, а нелепые люди ей не по душе. Постепенно превращаясь из розового шарика в плотную коренастую девчушку, она внимательно приглядывается к бабушке. Когда Табита встречает ее в парке с конфетами, поцелуями и разговорами об Иисусе, она съедает конфеты, равнодушно подставляет щеку для поцелуя, хихикает в ответ на благочестивые поучения и убегает, не переставая громко хихикать.

А поступив шести лет в школу, очень скоро начинает стыдиться бабки и так ловко увертывается от свиданий, что Табита, махнув рукой, и сама их больше не ищет.

В школе Нэн очень нравится, главным образом потому, что она, оказывается, способная и ее хвалят. Она учится с упоением, становится первой ученицей. И когда нехорошие девочки, которые не хотят стараться, а играют на улице, дразнят ее за ее же добродетель, отзывается о них свысока, бессознательно копируя голос и интонацию матери: «Эта глупышка Нелли опять дергала меня за волосы, а мне все равно. Просто она дурочка».

Джон и Кит с удовольствием отмечают, что девочка, очевидно, унаследовала сильный и решительный характер.

В 1930 году, в девять лет, Нэнси уже переведена в первый класс средней школы и верная кандидатка на приз по английскому языку. На беду, новой учительнице мисс Фишер, которая, возможно, не любит в детях самомнения, случилось нелестно отозваться о ее грамматических ошибках.

Самолюбие Нэн уязвлено, и после урока, рассказывая об этом происшествии одной подружке и сопернице, девочке в очках, самой серьезной в школе, она вдруг начинает передразнивать учительницу. Серьезная девочка поражена, даже испугана: лицо у Нэнси все перекосилось, а говорит она громко и неестественно - прямо карикатура на идеально правильную речь мисс Фишер. Она в тревоге оглядывается - разве можно вести себя так неприлично, а вдруг заметят? Заметили. Сбежались целой толпой. Серьезная девочка вовремя стушевалась, а в Нэнси точно бес вселился, шарж на мисс Фишер становится все грубее. Толпа, сбежавшаяся, чтоб поиздеваться над этой зазнайкой Нэнси Бонсер, глядит насмешливо, но и удивленно. Какой-то миг Нэнси, оказавшись у всех на виду, колеблется на грани всенародного позора. Но устоять перед силой и злобной меткостью ее искусства невозможно. Девочки, совсем было собравшиеся осудить ее за безнравственное поведение, начинают смеяться, потом хохочут уже неудержимо, и Нэнси, сама того не ожидая, одерживает блестящую победу.