Владимир Крупин - Море житейское

Восстановила иконопочитание в середине IX века благочестивая царица Феодора. Гречанка.

Римляне, турки, венецианцы, болгары, самозванцы Европы - каталонцы, все топтали сапогами и копытами Грецию. Византия то усиливала на Балканах свое командное присутствие, то оно ослабевало. Что говорить, даже норманны отметились, завидуя византийской шелковой монополии. Делая набеги с подвластной им Сицилии, норманны грабили греческие побережья. Византийцы изгнали их в конце XII века, но жадная Европа поняла, что берега Балкан уязвимы, и вскоре началось нашествие крестоносцев и торговых городов. Богатеи Венеции, в основном еврейские купцы, нанимали войска, любящие пограбить, и захватывали греческие пространства. В 1204 году пал Константинополь, на его месте создалась Латинская империя. А дальше? Королевства сменяли королевства, острова переходили из рук в руки, как и морские порты крупных островов. Особенно страдала Церковь Православная. Облагаемая со всех сторон данью, она иногда и рада была откупиться, но захватчикам и этого было мало, особенно католикам и османам, они посягали и на православную душу греков. Михаил 8-й Палеолог изгнал латинян из Константинополя (1261), но уже впереди маячило турецкое иго. И если бы Русь не задержала нашествие татаро-монголов, то что бы осталось от Греции?

И что говорить об Эвбее, когда все кровавые волны захватчиков прокатились по нему. От тех времен на острове осталась и сохранилась доныне главная святыня Г реции - мощи святого Иоанна Русского.

Вернулись наши рулевые. Довольные. Поуправляли этой громадиной. Смеются: «Чуть на мель не посадили».

Отец Геннадий занимается с нами греческим:

- Евхаристо - спасибо, отсюда наше евхаристия - благодарение. Каламара - доброе утро, паракало - пожалуйста, библио - книга, охи-охи -это не вздохи, а отрицание: нет-нет, а вот интересное слово: мера. Это по-гречески день. День - мера, а малая его часть - лепто, это минута, вспомните евангельскую лепту. Микро - мало, макро - много. Дека - десять. Отсюда декада. Это про нас. Декада паломничества по святым местам.

Рассказывает, как греки спасали мощи святого Иоанна Русского. Они были с ними в Малой Азии, нынешней Турции. Возвращали мощи святого тайно. Поместили в ящик, сверху закрыли разными вещами, опустили ящик в трюм. А по небрежности перевернули, да и торопились: ночь. Святой оказался лицом вниз. И корабль не может отойти. И понять ничего никто не может, что случилось? Стали молиться, уже светает. А ящик-то перевернут. Вынесли на палубу, отслужили молебен, и корабль сам пошел.

Вообще в Греции такой сонм святых, что только, может быть, Святая земля да Россия сравнимы с Грецией. Именно сюда устремлялись апостолы, здесь лилась их проповедь на благодатную почву греческих сердец, здесь души страдальцев за веру Христову возносились к престолу Божию. Имена же их Ты, Господи, знаешь. А нам уже не узнать всех, не посетить все места их подвигов. Но утешение в том, что они - наши, записаны в наших святцах, мы их поминаем в ежедневных молитвах.

Слово «Эллада» сразу приводит на память Луку Элладского, святого, рожденного на острове Эгина, а Эгина - это еще и святой нашего времени Нектарий Эгинский. У нас его знают, выходят книги его поучений, вышел именной календарь. А Лука Элладский известен мало. Избранный Богом, он с детства служил Ему. Не ел мяса. Родители сварили рыбу вместе с мясом и дали ему. Он отказался от такой рыбы. Работал в поле, все отдавал нищим. Шел сеять пшеницу, отдал ее почти всю. А урожай у него вырос больше, чем у других. Оживил однажды убитого охотниками оленя. Когда встретил на берегу моря двух старцев, идущих в Иерусалим, и ему нечем было угостить их, то по его молитве на берег выпрыгнули две большие рыбы. Однажды его ужалила в ногу ядовитая ехидна. Он взял ее в руки: «Мы - создания единого Бога, и ты мне не вреди, и я тебе не буду вредить, пойдем каждый своей дорогой». Исцелял больных, обличал нечестивых. Это я извлек из его жития, но где его мощи, там не указано. Может, оттого, что он завещал его не хоронить, а отнести его тело в лесную чащу и выбросить. Вот и кажется, что где-то ночами стоит над этим местом светящийся столп от земли до неба.

Греческая церковь, оповещает нас отец Геннадий, была в составе Константинопольского патриархата, но после восстания против турецкого ига в 1821 году объявила себя независимой, но в обществе было недовольство таким решением иерархов. Поэтому после революции 1843 года начались переговоры с Константинопольским Патриархом и, по общему согласию, Греческой Церковью стал управлять Постоянный синод. Долгое время она сильно зависела от государства, и ею более управлял министр религий, нежели епископат. Сейчас отношения, так сказать, паритетные. Об этом нам можно и не знать, наше дело - хотя бы немного обогатиться тем богатством, которое и в Греции и у нас называется святостью.

Уже Эвбея. На берега не наглядеться - к ним жмутся нарядные суденышки, на берегах аккуратные домики, часовенки меж ними как часовые. Доносит ароматным запахом какой-то лечебной сгоревшей травы. Будто было какое жертвоприношение. Сверху видим, как Димитрий Гаврильевич машет нам с нижней палубы, велит спускаться. Уже ошвартовались, уже ревут дизеля тяжелых машин.

Движемся к монастырю Давида Эвбейского. Едем и едем. Немыслимые повороты, зигзаги. То слева скалы, справа пропасть, то наоборот. То туман, то облака. Виды какие, какие виды! Леса на склонах гор. Неожиданным кажется обилие сосен. Ну как тут прицелиться, как снять все ближнее и дальнее? Водители созваниваются. Остановка для съемки.

- Не разгуливаться! - сурово замечает отец Геннадий.

Отец Сергий не выходит, старается, пока спокойно, подремать. А такие кругом запахи, такие кругом фруктовые деревья. И чьи они? Никаких селений и близко нет. Решаем, что фрукты Божьи, а так как и мы - Божье достояние, то фрукты можем попробовать. Огромные сливы, но на вкус травянистые, а вот персики мелкие, но до чего сочны и сладки! Слабый ветерок приносит ароматы кадильного дыма. Неужели монастырь, уже доехали? Нет, это ладанный запах смолистых деревьев.

Приказ: по коням! Мчимся далее. Шоссе как картинка. Обочины побелены и четкими линиями зовут в перспективу пространства. Деревья по обочинам обведены белыми кружочками. И - никого. Лисы, что ли, шоссе подметают. Вон, мелькнула одна.

Влево, вверх, повороты, повороты, все! Стоянка. Тяжелые древние монастырские надежные врата. Пятнадцатый век. Два раза монастырь уничтожался. Первый раз турки, второй - землетрясение. Во дворе источник. Благословляющая бронзовая длань, льющаяся светлая вода. Оставленные у источника костыли.