Чеслав Милош - Придорожная собачонка

В городишке С. проходил судебный процесс; в зале присутствовали семьи обвиняемых и дамы из местной интеллигенции. Дамы явились в суд ради молодого красавца прокурора, весьма популярного в обществе. На скамье подсудимых — пятеро юношей, учеников еврейской гимназии, гордых, как того требовали каноны революционной литературы, своей преданностью делу. Прокурор распускал перья и токовал перед дамами, умело доказывая, что найденные у подростков книги и журналы неопровержимо свидетельствуют о принадлежности подсудимых к коммунистической ячейке.

Исаак, младший из Обвиняемых, был единственным сыном модистки — если так можно назвать ту, что исполняла капризы местных щеголих, переделывая старые шляпки по модам, доходившим из далеких столиц. Заработков ей едва хватало, чтобы содержать себя и сына; на адвоката денег не было. И все же Исаак не мог с чистой совестью считать свое происхождение пролетарским и в соответствующей графе с сожалением писал «мелкобуржуазное».

Какой поэзии под силу возвысить столь прозаическую тему? Убогий смрадный городишко, прокурор, который впоследствии не мог без жгучего стыда вспоминать свое кривляние, дамы — супруга доктора, супруга адвоката и супруга полковника со своими флиртами — единственной яркой деталью их ничтожного бытия. И Исаак, которому не хватило жизни, чтобы успеть разочароваться в великой идее.

Этот поэт всю жизнь прожил в тихом провинциальном городе во времена, когда не было ни войн, ни революционных переворотов. По стихотворениям можно восстановить круг близких ему лиц. Это отец и мать, загадочная тетя Аделя, ее муж Виктор, некая молодая особа по имени Хелена и близкий друг, владелец местной типографии и философ, Корнелиус. И этих нескольких персонажей оказалось достаточно, чтобы рождалась поэзия, то низвергающаяся в пропасть, то восторженно воспаряющая, — свидетельство темных страстей, грехов и страхов. Отсюда можно сделать вывод, что значимость произведения не измеряется значимостью событий, так или иначе побудивших автора к его созданию.

Наверняка факты, о которых мы догадываемся, не очень-то важны для истории человечества. Была ли Аделя любовницей отца поэта, позволял ли это ее муж и почему, ревновал ли поэт или просто принял сторону матери, как выглядела его связь с Хеленой и не получился ли там любовный треугольник с участием Корнелиуса — воистину эти события человеческого микрокосма слишком обыденны, чтобы придавать им значение. Но какова глубина этих строф, если зашифрованные в них обычнейшие человеческие драмы разгораются ярчайшим блеском, какова сила преображения того, что составляет саму ткань повседневного быта, в удивительно мускулистое тело стиха!

Эти стихи — предостережение всем тем, кто завидует поэтам с богатой биографией, имеющим в своем распоряжении картины горящих городов, метаний обезумевшего населения и топчущих чужую землю вражьих когорт.

— Зря вы сокрушались по поводу неудачного сына. Конечно, человеку солидному и трудолюбивому неприятно смотреть на лодыря, который не способен ничего заработать, только рисует какие-то картинки и всю жизнь сидит у отца на шее. Но если бы не он, никто бы сейчас не знал о торговце из Экса. Он прославил ваш род, ведь его признали гением. А если говорить о деньгах, то весь Экс, в котором дети швыряли в чудака камни, можно было бы купить за те деньги, что стоят его картины.

— Вам теперь хорошо так говорить. А я глядел на него и видел собственные слабости, которых стыдился. Я тоже, когда был молод, хотел только смотреть вокруг и сочинять стихи, но взял себя в руки и начал работать. Что мне его гений, если я не успел об этом узнать?

Он как-то даже нарисовал неплохой мой портрет, но еще тогда, когда был студентом. Потом одна только мазня. Ваши аргументы меня не убеждают, потому что блудный сын — это тяжкое горе, а если один из тысяч таких, как он, окажется на что-то годен, исключение ничего здесь не изменит.

Мы преследовали какие-то цели, но они одна за другой исчезали, и теперь у нас нет ничего, кроме произведений искусства и преклонения перед их создателями.

Вкупе с печалью и сочувствием — ведь художник, поэт или живописец трудится и изо дня в день стремится к ускользающему от него совершенству, но результатом бывает доволен не дольше мгновения и никогда не уверен, что делает свое дело хорошо.

Многим достается такая же участь, как этому художнику. Ему были безразличны земные блага, он жил и одевался кое-как и знал одно святое слово: «работать». И каждое утро вставал за мольберт, работал целый день, а едва окончив полотно, задвигал его в угол, забывал о нем и утром начинал — новую картину с новой надеждой. Он провалил экзамен в Академию художеств. Любил мастеров живописи, старинных и современных, но не думал, что мог бы с ними равняться. Не выносил светской жизни, потому что она отрывала его от работы, и держался в тени. Жил с натурщицей, у которой был от него ребенок, а после семнадцати лет сожительства женился на ней. Салоны постоянно отвергали его картины. Он нуждался в подтверждении, что чего-то стоит, а когда друзья хвалили его, не верил им и считал себя неудачником.

Свои картины пинал и рвал либо раздавал. В старости сетовал на то, что жизнь не удалась, хотя продолжал писать ежедневно. Жил в своем родном городе, где его презирали и ненавидели неизвестно почему, ведь он никому не мешал, а беднякам помогал. Неряшливый, в испачканном костюме с оторванными пуговицами, он чем дальше, тем больше походил на пугало, и на улицах мальчишки потешались над ним. Звали его Поль Сезанн.