Игорь Журавель - Психушка (сборник малой прозы)

Был теплый весенний вечер, Виталик спешил к метро. Он успевал впритык на последний поезд, в кармане было ровно две гривны на проезд. Настроение было приподнятое. Он ходил с друзьями на концерт любимой группы, оторвались по полной, музыканты были в ударе. После концерта была пьянка, и Виталик был порядочно навеселе.

Купив в автомате билет, наш герой миновал турникет и совсем уж было собрался спуститься на платформу, как вдруг путь ему преградил кто-то в синей фуражке и в такого же цвета кителе.

— Это куда Вы, позвольте поинтересоваться, молодой человек, собрались? В таком-то состоянии.

— Да домой вот еду. А что не так? Да, выпил, но ведь не дебоширю, к прохожим не пристаю. Алкоголь у нас в стране легален.

— Ааа, молодой человек. Законы надо читать. Да будет Вам известно — теперь домой являться в пьяном виде нельзя. Так что возвращайтесь туда, откуда шли, где пили.

— Да с какой такой…

— И не надо со мной спорить. Возвращайтесь и пейте дальше. Вот Вам деньги на алкоголь, — милиционер протянул Виталику пачку купюр. И не пытайтесь вызвать такси. Ведь не будете? — работник милиции посмотрел не него строгим взглядом учителя младших классов.

Опешивший Виталик сунул деньги в карман и поднялся на поверхность. Он купил портвейна, колы и настойки боярышника и отправился обратно к своей компании. Но ребят на месте не оказалось — видно их шугнули сотрудники МВД, и те ушли пьянствовать в другое место. Телефон у Виталика как назло сел. Он устало опустился на скамейку, открыл бутылку и приложился к горлышку. Голова была пуста, ни единой мысли. Так он и сидел, периодически киряя, пока не провалился в сон.

Виталик долго лежал с закрытыми глазами после того как проснулся. Похмелье было тяжким, пошевелиться было сложно. Скамейка была далеко не лучшим местом для отдыха, но сменить положение — это было выше его сил.

Неподалеку от Виталика, на соседней скамейке, расположились двое студентов мехмата, Толян и Вася. Они в этот день не пошли на пары, предпочтя провести время на свежем воздухе. Студенты цедили разливное пиво из двушек, временами осматриваясь — нет ли поблизости ментов. Они разговаривали о птицах.

— Когда я был малой, — говорил Толян, — на районе была куча разных птиц. Множество воробьев и ворон, сойки, сороки, синицы, снегири… Я уже несколько лет синицу не видел. Теперь, сука, в зоопарк ходить надо смотреть на них. Остались одни, блядь, ебаные голуби.

— Вообще обнаглели, паразиты, — согласился Вася, — настолько, что уже в окна залетают. Как к себе домой прям. Недавно одного гада еле выгнал. Я его пизжу веником — а ему похуй. Мерзость.

Некоторое время они молчат. Потом Толян говорит:

— А я недавно понял, откуда у семитских народов пошел обычай делать обрезание. Ты ж знаешь, в глубокой древности был матриархат, потом приблизительное равноправие полов. И наконец — патриархат. Так вот, с приходом патриархата мужики, чтоб не подпускать женщин к сакральным святыням, изобрели своеобразное приветствие. Они при встрече друг другу хуй показывали. Это как сейчас типа руки жмут, показывая, что нет оружия, сечешь? Соответственно, семиты затем и начали крайнюю плоть обрезать, чтоб своих от иностранцев четко отличать.

— Ага, точно! А знаешь, почему патриархату пиздец настал? Это все потому, что штаны изобрели. Их заебешься каждый раз расстегивать-застегивать, вот на это приветствие болт и положили. И так бабы потихоньку во власть пролазить и начали. Шотландия вот до сих пор страна относительно патриархальных нравов. А все потому, что они в килтах ходят. Без труселей, заметь…

— Гляди, а это че за пиздец?! — Воскликнул вдруг Толян.

Он, его товарищ, и от любопытства все же приоткрывший глаза Виталик увидели неловко бегущее по аллее существо. Оно напоминало женщину, только какую-то сплющенную. Как будто бы вылепленную из пластилина, а затем сжатую сверху и снизу. За ней гнались две пожилых женщины интеллигентного вида. В руках у них были зонтики. Бежали дамы, несмотря на длинные юбки и туфли на высоких каблуках, быстрее преследуемой. Вскоре сплющенная женщина была повалена наземь, и на нее посыпались удары ног и зонтиков. Жертва издавала непонятные животные звуки, видимо от боли.

— Молодые люди, — голос милиционера из проходившего мимо наряда отвлек мехматовцев от созерцания побоища, — кроме пива что-либо запрещенное при себе есть? Предъявите, пожалуйста, содержание карманов.

— А документы Ваши можно посмотреть? — Осведомился Вася.

— Да, разумеется, — милиционер, лейтенант Погорельцев из ОБНОНа, показал удостоверение, — а теперь содержимое карманов, пожалуйста.

— Смотрите, — сказал Толян, — человека бьют!.. Э, ну вроде бы человека. Вы разве не должны вмешаться?

— Всему свое время.

Сотрудники ОБНОНа досмотрели студентов, наркотиков у тех при себе не было. Затем переключились на Виталика, с тем же результатом. Лишь после этого они подошли к женщинам. Провели досмотр, ничего не нашли. Лейтенант Погорельцев задумчиво посмотрел на распластавшееся на земле сплющенное существо, пнул его разок, извинился перед всеми остальными за беспокойство, и наряд удалился восвояси. Женщины вернулись к прерванному занятию.

— Ух, пронесло, — сказал Толян, — хорошо, что не патруль. Я уж думал — часа два мозгоебки в мусарне.

— Ага, пошли в общагу бухать. И тебе рекомендую, — обратился к Виталику Вася, — здоровье тебе явно поправить не мешало бы.

По пути ребята рассказали Виталику о себе и своих взглядах на жизнь.

— Мы, Ветал, студенты, — сообщил ему Вася, — а студент — очень удобный социальный статус. По большому счету с утра и до вечера нихера делать не надо, можно просто тусить как захочется. Ну, разве что иногда можно подумать о перспективах. То есть что делать, чтоб не работать и по окончании универа.

— Ага, — продолжил Толян, — человек, знаешь ли, животное социальное. Соответственно, наряду с обычными инстинктами, есть у него и социальные. К примеру, инстинкт общественной полезности. Непреодолимая потребность делать что-то на благо общества, быть признанным его полезным членом. Так вот, у нас этот инстинкт отсутствует напрочь.

Виталик весело провел время со студентами в общаге. Остаться там, впрочем, не удалось. Общежитие закрывалось в 23–00, и после этого времени посторонним там находиться было не положено. Договориться с вахтером не вышло, что и не удивительно — Виталик был очень пьян и без гроша в кармане. Попытка уехать на метро оказалась также неудачной — его не пустили по той же причине, что и днем ранее.