Иван Арсентьев - Преодоление

— Вот это да! — воскликнул Карцев и приподнялся.

Послышались шаги, подошел Киян.

— Хозяйство инспектируете, Максим Терентьич?

— Это хозяйство, — взмахнул он рукой, — что девка на выданье: цветет — красуется, а какая жена из нее выйдет, аллах один знает…

Карцев встал. Закурили.

— Вишняк у вас хорош, — похвалил Карцев, щурясь на рядки деревьев. — И пруд что надо.

— Подходящий… Ваши бульдозеристы рыли. Воды на поливку до осени хватит, и рыбка водится. Насос мы раздобыли мощный, а труб не было. Теперь вот после праздника начнем варить трубопровод. С Деминой Сашей договорился на днях. Опытная сварщица.

Возвращаясь к рыбацкому стану, Киян вдруг поднял голову и долго пристально всматривался в небо.

«Что он там ищет?» — подумал Карцев.

— Летающие тарелочки появились, Максим Терентьич! — пошутил он.

Киян наморщил озабоченно переносицу, уронил нехотя:

— Что тарелочки! Пусть хоть тазы летают… Погода вот не того… Не нравится мне. Положительно не нравится. Пошлю, пожалуй, Раю на телефон, пусть дозванивается до метеослужбы.

Минут десять спустя, оставив с сожалением компанию, Рая отправилась в деревню выполнять поручение отца. Карцев недоумевал: чего встревожился председатель? Ведь погода — лучше не пожелаешь! Другое дело, если б солнце закатом покраснело или запад подернуло густой дымкой, а то ведь горизонт настолько отчетлив, что кажется, между небом и землей пролегла глубокая трещина. Тут и синоптика не надо: любой старик предскажет на завтра вёдро.

«А может, председатель умышленно затеял все это с погодой? Весной у него и в будни и в праздники дел по горло, а мы такие сознательные гости, что и в шею не вытолкаешь. Меры не знаем», — подумал Карцев и, подойдя к Кожакову, спросил:

— Леонид Нилыч, у вас разве нет сегодня ответственного сеанса связи с Новой Каледонией?

Кожаков посмотрел на него внимательно и по едва приметному движению глаз догадался, воскликнул с преувеличенной досадой:

— Ах ты мне! Спасибо, что напомнил. А я сижу и в ус не дую. Так недолго и класс потерять.

И, поблагодарив радушных хозяев, подался торопливо к машине готовиться к отъезду.

— Ба! Чего это ты в праздник стиркой занялась? — спросила Валюха, заглядывая в раскрытую дверь на кухню.

— Здравствуй, Валюша, вот хорошо, что зашла. Свекровь моя укатила на прогулку. Садись там у окна, мне осталось только прополоскать.

Саша разогнулась, откинула с влажного лба темную прядь.

— А я думала — в кино сходим, — сказала Валюха.

— Не могу сегодня. Гладить, убираться надо. Завтра на три дня еду в Кирюшки водопровод варить.

— Подхалтурить решила?

— Да как сказать… Председатель колхоза договорился с Хвалынским, а мне это на руку. Наконец-то, Валюша, должна сбыться моя давнишняя мечта.

— Это какая же?

— Свадьба в цветущем вишневом саду.

— Да? Значит, на самом деле выходишь? Карцев сделал тебе предложение? — как-то чересчур торопливо спросила Валюха.

Саша улыбнулась:

— Все зависит от меня… Как ты думаешь, зачем он тогда на буровую веточки принес вишневые? Это же было напоминание мне! Я еще зимой поставила непременное условие: свадьба только в цветущем вишневом саду. Теперь я договорилась с Кияном: я колхозу водопровод, а колхоз нам устроит свадьбу. Сад уже зацветает.

— Не пойму, зачем тебе это? Все же свадьба — обряд, а не эстрадное представление! Или тебя по телевизору будут показывать?

— Ах, Валечка, ты не представляешь, как будет красиво! Все долго будут потом говорить, вспоминать…

— А как смотрит на это жених?

— Что ж, по-твоему, пойдет против моего желания? Хороша б я была! А вообще-то насчет Кирюшек он не знает, я хочу преподнести ему сюрприз.

Саша бросила стирку, принялась хлопотать у плиты.

— Будем чай пить, — сказала она.

Валюха, стиснув зубы, смотрела на ее свежее лицо с ямочками на розовых щеках, на нежные очертания губ, выгнутые ресницы. В голове заметались противоречивые мысли. Хотелось вскочить, убежать, а ноги словно приросли к полу.

Саша взяла чашки, налила чаю. Сели за стол у окна, раскрытого в палисадник. Валюха молчала и все мешала и мешала в чашке ложечкой. Саша, склонив на плечо голову, отягченную длинными волосами, говорила с воодушевлением о том, что не раз видела в своем воображении, о чем мечтала по ночам.

Складно говорила Саша, красиво. Слова лепились друг к другу, точно капли расплавленного электрода, образуя ровный искусный шов. Валюха поеживалась зябко. Для нее они были лютее декабрьского чичера: прожигали насквозь. Она могла бы повторить с начала до конца без запинки нарисованный Сашей красочный сон.

А виделся он Саше так.

В глубине напитанного солнцем и ароматом вишняка, среди клубящейся пены цветенья, — длинный свадебный стол. На дальнем торце — Саша в белом платье с фатой на голове и Карцев в черном костюме. Над ними простираются ветви, унизанные лепестками, за спиной, едва колеблемый ветерком, ниспадает живой прозрачный полог. Все кругом белым-бело.

По левую руку от Саши — подружка Валя в самом нарядном платье, а дальше и дальше пестрые ряды гостей и друзей. Ванюша Шалонов с вышитым рушником через плечо — возле жениха. Он — главный свадебный чин, на нем вся ответственность.

Готовые к залпу бутылки шампанского нацелились пробками в зенит. Солнце, проникая сквозь густые вишневые кроны, по-хозяйски разгуливает по столу среди блюд и графинов, заглядывает в стаканы с темным вином, касается Сашиных рук, высекая пламя из обручального кольца.

А потом шаловливый ветерок пробежит по верхушкам деревьев, вспенит ключами вишневый цвет, осыплет лепестками головы и плечи, набросает в бокалы с вином.

— Белые лепестки в темном вине… Ты видела когда-нибудь такую красоту, Валюша?

Гости выпьют бокалы с лепестками, ветер, запутавшись в пушистой гуще, утихнет, а Карцев возьмет Сашину руку, сожмет в своих ладонях и больше не выпустит. Никогда.

— Скажи мне, ты действительно уверена, что он тебя любит? — спросила Валюха, продолжая мешать машинально пустой, без сахара чай.

Саша усмехнулась:

— Мы почти год встречаемся с ним. Разве это ни о чем не говорит?

— Ну а ты, очень его любишь?

— Он мне вполне подходит. От добра добра не ищут, знаешь… Так и свекровь моя говорит.

— Нет, я не об умной любви говорю. Я говорю о такой, когда ты готова пойти за человеком на край света, жизнь за него отдать и быть оттого еще счастливей!

— Смешная ты, Валюша! Зачем край света, когда здесь можно прожить мирно и спокойно?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем речь…

— Видишь ли, Валя, любовь понимают по-разному, — сказала Саша спокойно, хотя чуть вздрагивающая губа выдавала волнение. — У которых на уме «потолочные швы варить, на спине лежа», те любят без раздумий, так, куда кривая вывезет, — пояснила она Валюхе на профессиональном жаргоне. — Нагляделась я на всякую любовь в общежитии — до сих пор не отплююсь…