Павел Чувиляев - Частный человек. Избранные места из переписки с врагами

Поначалу лавка никакого дохода семье Шульцев не приносила. «Я мясник, понимаешь ты, мясник. Мне нужно мясо», — горячился Шульц. — «У матери все семейные рецепты сохранились — и колбасы, и сосисок. Да и я уже тогда кое-чего умел. Но как без мяса-то сделаешь? Никак! А оно только по карточкам. Лавку мы в 46-м открыли, как раз на Рождество. Я у американцев сои наворовал, они её видеть не могли, уже не ели, выбрасывали. Вот из этой-то сои мы первые колбасы и сделали. Сейчас я бы ту колбасу не то, что покупателям, собакам бы не дал. А тогда ничего, продали. Так и пошло: я сои наворую — мы с матерью работаем, колбасу крутим. А не наворую — лавка закрыта и сами голодные сидим. В 1948 году очень страшно было, когда стрельба началась [124] 23 июня 1948 года на Английский, Американский и Французский сектора оккупации Берлина было распространено действие проведенной ранее в Западной Германии денежной реформы. На фоне массовой безработицы и голода в Берлине это вызвало восстание населения, которое было жестоко подавлено оккупационными войсками США, Англии и Франции. Мирные манифестации, с которых оно началось, расстреливались из пулемётов и танков. С июля по сентябрь 1948 года в Берлине шли уличные бои. Восстание почти не затронуло советский сектор. Это дало повод западным странам обвинить СССР в инспирировании беспорядков и послужило одной из причин образования в 1949 году Западного Берлина. . Американцы из базук палили, очень близко. Я тогда тоже хотел пойти с ними воевать, благо мне уже 15 было, парень здоровый. Мать не пустила. Она в ту пору немного поправилась, так на первый этаж дверь заперла и сказала: «Либо меня бей, либо из окна прыгай». Ну, я и не пошёл. А сейчас думаю: слава Богу. Тогда многих поубивали, а меня бы точно грохнули — я рослый; мишень заметная».

Лишь через 5 лет после войны Шульцы почувствовали облегчение. «В 1949-м, когда Западный Берлин объявили [125] 5 декабря 1948 года в западной части Берлина были проведены выборы в городской парламент, который начал работу 1 января 1949 года. Этот день считается днём образования Западного Берлина. СССР признал Западный Берлин в качестве «особого политического образования» лишь 3 сентября 1971 года. 7 сентября 1949 года была провозглашена ФРГ со столицей в Бонне, а ровно через месяц — 7 октября 1949 года — ГДР со столицей в Берлине (Восточном). Две Германии и Западный Берлин просуществовали до 3 октября 1990 года, после чего вошли в состав нынешней объединенной Германии, сохранившей название ФРГ. , с продуктами чуток полегче стало. На чёрном рынке можно было мясо достать», — рассказывал Шульц. — «А в конце 1950-го и вовсе карточки отменили. Вот тогда мы зажили! Народ голодный был, на колбасу прямо набрасывался. Особенно большой наплыв был в 1955 году, когда зарплаты подняли, в Большой Германии [126] Западноберлинцы называли ФРГ «Большой Германией», а ГДР считали не страной, а оккупированной и отторгнутой СССР зоной. Минимальные зарплаты в ФРГ были подняты с 1 января 1955 года в рамках «плана Маршалла», действие которого распространялось и на Западный Берлин. и у нас. Работать, правда, очень много приходилось. Мать не выдержала — благословила меня на нашей с Кэтрин свадьбе в 1956-м и в том же году умерла».

За годы Петер Шульц не утратил природной сметки и цепкости потомственного мясника. Если уж ему предоставлялась возможность заработать, он её не упускал. И когда в 1963 году Гёте-Институт [127] Гёте-Институт был основан в 1925 году. В 1945 году, после денацификации, был фактически воссоздан заново как финансируемый немецким правительством Центр продвижения немецкой культуры и языка по всему миру. Штаб-квартира с 1945 года находится в Мюнхене. В настоящее время имеет 16б филиалов в 91 стране мира. В Москве первый филиал был открыт в 1973 году, рядом с посольством ФРГ (действует и сейчас). В настоящее время в России работают 3 полноценных филиала (в Москве, Санкт-Петербурге и Новосибирске), а также 15 учебных центров. предложил ему «за денежки правительства» принимать у себя в доме иностранных туристов, Петер Шульц с радостью согласился. Не сообразил старый фашист, что Гёте-Институт свое дело знает: в то время одной из его целей были «личные контакты для преодоления последствий войны». Он селил туристов из стран-победительниц в семьях таких, как Шульц, убеждённых фашистов.

В 1983 году в программу Гёте-Института совершенно случайно попал я. Моя матушка выиграла конкурс среди преподавателей немецкого языка Москвы и получила приз — поездку на две недели в Западный Берлин. Однако без бесплатного приложения в лице 12-летнего сына она ехать категорически отказалась. Гёте-Институт был не против, а вот Киевский райком КПСС города Москвы — мягко говоря, не за. Но, учтя, что я отличник, политически грамотный пионер и даже политинформатор, райкомовское начальство смилостивилось. Не сразу: пришлось пройти два собеседования на предмет политической лояльности. Одно — вместе с матушкой, другое — лично, с инструктором [128] Что незаконно: даже тогда допрос несовершеннолетнего мог проводиться лишь в присутствии родителей или опекунов. . Фауст-патронов не давали, но вопросы задавали каверзные. «Ты едешь в капиталистическую страну, где сильны реваншистские тенденции, — напутствовал меня инструктор райкома КПСС. — Ты должен поддержать в глазах немецких детей светлый образ советского пионера. А если при тебе начнут хвалить фашизм или Гитлера — ты должен дать отпор». Что же в Киевском райкоме КПСС своё дело тоже знали: фашист Петер Шульц, в доме которого я оказался, действительно каждый день хвалил Гитлера. Правда, немецких детей я так и не увидел. «Мой сынок Клаус— чёртов марксист», — жаловался Шульц. — «В 75-м, когда ему 18 стукнуло, я вышиб его из дома. Сейчас ему 26, а он всё никак свой университет не закончит. У меня двое внуков — мальчик и девочка, Йохан и Анна. Но они приезжают редко. Родителям, видите ли, не нравится, что дед любит фюрера! Жаль, из Йохана мог бы выйти толк».

Днём мы с матушкой бегали по музеям, а Шульцы работали в лавке. Зато вечерами Кэтрин Шульц, которую Петер Шульц называл «Meine Katze» [129] Моя кошечка (нем.). , говорила: «Муж устал, ему надо побыть одному». Они с моей матушкой шли смотреть телевизор. А Петер Шульц доставал пиво и начинал рассказывать о своей жизни и хвалить Гитлера. Ему доставляло удовольствие, во-первых, не дать мне пива («мал ещё»!), а во-вторых, подразнить моё пионерское самолюбие. Потому что достойного отпора я дать не мог, как ни старался.

Так продолжалось дней десять. Но однажды ранним утром произошло нечто необычное: к дому Шульцев подъехал велосипедист. Он был молод, подчеркнуто спортивен и одет в строгий костюм с галстуком. Общением с Кэтрин в лавке гость не удовлетворился, вызвал хозяина. И тут обычно громогласный и даже задиристый Шульц вдруг стал вести себя очень тихо. В ответ на быструю речь гостя Шульц выдавал только: «Ja», «Wird gemacht sein» [130] Да. Будет сделано. (нем.). . Из лавки гость проследовал в производственные помещения. Его быстрая речь стала ещё быстрей, а Шульц, похоже, совсем сник. В заключение гость выдал Шульцу какую-то бумагу, сел на велосипед и укатил.