Мирко Благович - Потомки духовных руин (СИ)

Ну, в принципе, мансы понятные. Выслужиться – это фенечка первая. Подтвердить своё присутствие – вторая. Ну и третья – шобы мне подороже было. В смысле, психологически заторчал шобы. Как так жить можно? Не врубаю. Вот и приходится иногда встречаться то с Тарасычем – краснопёрым генералом из области, то ещё с каким-нибудь топинамбуром. У первого бассейна…

***

Время уносилось вдаль. Лето сменялось осенью, осень – зимой. Падал снег. Текли ручьи. Солнце выжигало грешную землю. Лихой ветер отпускал оплеухи лохмотьям опавшей листвы. Стыли ноябрьские поля и степи. Замерзали моря. И вновь текли ручьи! Светил небесный раскалённый диск. Шли года. Жизнь приближалась к итогам незаметно и неумолимо.

Всё чаще я стал подмечать, что окружающие меня люди – подобострастные автоинспекторы из моего бронированного кортежа, чиновники в обладминистрации, офисные сотрудники, деловые партнёры, да и просто обычные уличные прохожие – все они оказываются моложе меня. Надо же. Везёт пешкам! Они молодые, переполненные чувствами, идеями, планами, мечтами. Вон, гляди-ка, весёлые какие! А я старею потихоньку. И давно уже ничего не цепляет.

Зато теперича я в своей вотчине полноправный Хозяин! Формальный глава области – губернатор, назначенец центральной власти. А фактический – моё величество. Серым кардиналом, поверьте, чуваки, быть намного удобнее. Пускай эти тугодумные чиновники, драть их за ухо, сами и гоняют в стольный град, отдуваться за невыплаченные зарплаты, пенсии и распиленный бюджет. А мне некогда с такой мелочухой вошкаться. Я буду заниматься другим, более важным делом – дёргать за ниточки послушных марионеток, переставлять покорных пешек на своей шахматной доске, разыгрывать длинные многоходовые комбинации. А лохи подо мной пускай побегают, посуетятся, пошныряют, полебезят. Компромат у меня на каждого строптивого стрючка в загашнике заряжен. На каждого! Подготовил заранее. С дальним прицелом рамсы навёл. Чтобы порасторопнее копытами перебирали. Никто и не рыпнется в сторону. Будут ходить по струнке и дышать по лимиту. Лежит компра на них, милых, в недоступном сейфовом ящике. Под надёжной охраной. В одном из крупнейших коммерческих банков страны. Тоже моём, кстати.

***

А время летело… Начали уходить мои близкие. Первым не стало отца. Прекрасно помню этот день. Вламывается в кабинет референт, глаза круглые, весь из себя грустный такой:

– Виталий Николаевич, горе-е-е! Ваш отец… он скончался. – Референт отшатнулся и опасливо зажмурился. – Честное слово, примите мои с-а-а-амые искренние соболезнования…

Тьфу ты, блин! Смотри, заблеял-то как искренне. Акцент первого вида Теории лицемерия. А вбежал-то как фактурно, идрыть его по лохматому затылку! Вломился, блин, типа я лям баксов в лотерею урвал. Ну чё за невезуха?! Я с горечью бросил золотое перо на стол. Нервно постучал пальцами по крышке столешницы.

– Пошёл вон отсюда! – фыркнул я референту.

И с досадой бросил вдогонку:

– Достал, козёл! Зайдешь через пятнадцать минут, понял? Шнырь голимый! В натуре.

Референта как ветром сдуло. Мягко закрылась дверь кабинетного тамбура.

Я был вне себя. Теперь понятно, чего родня мобильник обрывала, когда я собрание проводил. Ну и чё прикажете мне делать с иностранцами? Делегация из Иордании уже прибыла. Ждут. Позади три раунда переговоров. Две встречи у них, в Западной Азии, одна – у нас. Коту под хвост, чё ли? Между прочим, величина экспортного контракта – двести восемьдесят тысяч тонн зерновых. Считай, половина годовых потребностей Королевства иорданского. Каков размах? Не в бирюльки, поди, играем. А если ещё и учесть, что прибыль от этого договора я запланировал направить в оборот своего банка, удерживая в уме инфляционные коэффициенты за третий квартал, краткосрочные прогнозы финансового регулятора, не упуская ещё и скользкие валютные индексы, хотя… если в противовес допускать тенденции к стабилизации банковского сектора, да ещё и привязать к ним зарубежные фондовые и валютные котировки… Не-е-е! Гоню, в натуре! Мировые биржевые площадки – это ваще стрёмный лес. Какие там могут быть гарантии стабильности?! Пока в мире пытаются рулить… как их там, янков этих, дразнют… гы-гы-гы… в натуре, вспомнил… Шельмоватые Индейские Штаты… ШИШ, короче… пока ШИШ рулит, делов на земном шарике не будет! Они в любой момент могут свинью подложить. Засунут носяру свою, америкосскую, куда не надобно, в очередной Ирак, Египет, Ливию, или Сирию… И чо? Ничо! Капец тогда показателям! Они, мля, государственные устои по всему миру валят, а нам тут ёрзай, прогнозируй ситуацию по нефти. Баблом рискуй. Не-е-е, на фиг, на фиг, на фиг! Все эти фондовые Насдаки и Амексы… на фиг! О другом прикинуть надобно… Не зарываться в непредсказуемую загранку, а потрудиться на отечественных площадках… Мы тута, аки родные! Да, точняк! Так выгоднее. И надёжнее. К тому же, дестабилизация по рынкам…

Погодите-ка. Секундочку. Я прислушался. Шёпот, что ли? Огляделся. Хм-м-м. Странно. Вроде бы, никого нет. Кабинет пуст. Блин, с этими экспортными договорами точно шизофреником станешь! Так вот, продолжаю. К тому же, дестабилизация по рынкам… блин! Всё равно кто-то там шушукается. Вон там, в углу. Слышите? Снова напряг слух. Так и есть. Кто-то бурчит в углу кабинета, там, около сейфа. Шепчет. Какая сволочь Меня перебивает?!

– Николаич, одумайся. Твой отец ушёл! – совсем рядом загундосил вдруг чей-то тоненький голосок. – Какие индексы и котировки? Какие прогнозы!

Я вздрогнул и замер. Прислушался.

– Ну, дык, и чё с того, – неожиданно огрызнулся ему из противоположного угла иной голос, более самоуверенный и наглый. – Соплями теперь обмотаться, что ли? Усопшему фиолетово. А экспортная пшеница – это миллионы долларов прибыли. Для нас, живых, хе-хе, вполне себе сгодится. Точно. Мил-ли-о-ны!

«Эх-х-х, невезуха! – прерывая странных невидимых спорщиков, досадливо вздохнул я. – Попал я с этими иорданцами! Придётся таки рулить, организовывать похороны. Пластмассовые венки, дармовая жрачка, блеющие траурные лица… Им – пить, жрать. Нам – бегать, суетиться, грустной мордой светить… Принимать от партнёров телеграммы с фальшивыми соболезнованиями… А что делать? Надо. Иначе общественность не поймёт. Не-е-е, не поймёт!»

– При чём тут общественность? – негодовали остатки совести. – Тебя что, больше всего сейчас беспокоит, в каком образе предстать перед окружающими?! Твой отец ушёл, и ты больше никогда его не увидишь! Ты это понимаешь?

– Ну и дальше что? – уверенно пыхтел под боком голос-антагонист. – Всё равно мы редко пересекались, особенно в последнее время…

– А почему не пересекались, а? Не задавался вопросом?

– Как бабло из сейфа стыбрили, хе-хе, так и пошло отчуждение. Чё тута непонятного. Хотя бакинские мы и вернули, но до конца кипиш так и не замяли.