Мирко Благович - Начало истории (СИ)

В тёплое тесто добавляли хмелевые дрожжи, перемешивали массу и формировали солидные ковриги диаметром эдак в полметра и высотой в две взрослые ладошки. Выпекались ковриги в печи отдельно по одной штуке. Пропечённые до оранжево-золотистого цвета, пышные, душистые караваи пахли на всю округу. Бывало, бежишь, сверкая грязными пяточками, по делам своим неотложным, детским, и уже дворов за пять чувствуется аромат испечённого бабулей свежего хрустящего хлебушка.

Огромных ковриг, по обыкновению, выпекали шесть-семь штук. На неделю вперёд. С таким расчётом, чтобы большой дружной семье по одному караваю в день на благо укрепления организма прибирать. Эти хрустящие «солнца», раскалённые, парующие, источающие живительный мучной аромат, из печи помещались на широкий стол. Там они, важно подбоченившись, и остывали. После этого хозяйка аккуратно, одна за другой, брала остывшие буханки со стола и перекладывала их в хлебную скрыню – пузатенький деревянный сундук с крышкой. Целую неделю могли храниться ковриги в скрыне, и ни капельки не зачерстветь. Хочешь, на второе воскресенье полезь в сундук за ароматной краюхой хлеба, и она будет преданно ждать тебя там, пахнущая Божьей пшеничкой, такая же мягонькая, хрустящая и упоительно вкусная…

***

Бедные наши детишки! В питании и досуге Системой для них уготован горький удел – химические йогурты, пенопластовый гипермаркетовский хлеб, приторная цветная крем-паста с гидрогенизированными жирами, экраны телевизоров и мониторы компьютеров с туповатыми мультяшными трансформерами и рестлингистами. Подобные «продукты», потребляемые вперемешку с жестокими телевизионными «развлечениями», сызмальства калечат и душу, и мысли, и здоровье ребёночка, во много крат усложняя ему задачу вырасти крепким, счастливым и адекватным молодым человеком.

А всего лишь тридцать ‒ сорок лет назад, мы – беззаботная загоревшая детвора тех счастливых «застойных» лет, гоняли себе по деревенским садам и лугам, голопузые и сияющие! Кто на велике мчит, кто с ружбайкой от индейцев отбивается, кто суперсекретную халабуду или землянку в посадке роет. Кто-то обустраивает у колхозных конюшен удобный окоп и запасает «гранаты» – кукурузные початки. А вдруг фашисты снова попрут? Кому, как не нам, родненькое село оборонять?!

Частенько любили мы бегать и на колхозный пруд. Купались, ныряли, загорали, прыгали с канатной тарзанки на спор, кто дальше улетит. Залезешь, бывало, в воду, и полдня из пруда не вылазишь. Губы синие, волосы в тине, под носом – усы из грязной муляки. Радостные! Помню, накачаем насосом огромную резиновую шину от «Кировца», бросим в воду, облепим её человек по шесть, и давай с неё сигать прямо на глубину! Визжим, хохочем. Счастливая ребятня.

Если не на пруд, то можно было податься в лесопосадку, в Робин Гуда играть. Солнышко светит, бабочки летают, воробушки чвиркают, листва в деревьях шелестит, щебечет. Радуга в небе раскинулась, и мы под нею – орава довольных чумазых Робин Гудов. И у каждого в руке – по хлебной краюхе из скрыни, размером эдак с крестьянский лапоть. Жизнь удалась! Кто краюху маслом подсолнечным намастит, кто – вареньем из медовых слив или абрикос. Помнится, я предпочитал хлебную краюху со свежедавленным подсолнечным маслицем. А если ещё и вприкуску с помидоркой, тогда вообще слов нет. Прямо слюнки текут. Завернёшь с краюхой на грядку, присмотришь себе помидорчик послаще, сорвёшь его, понюхаешь, а он душистый такой, терпкий, пахнет солнышком, росой и зелёным помидорным кустом. Благодать! Кому-то из ребятни удавалось исхитриться и по-шпионски в домашний погреб пронырнуть, краюху сметаной или мёдом намазать. Да пощедрее. Так, чтобы пальца на два толщиной. Пока бабуля не заругала. И не было для нас ничего вкуснее на свете! И животики детские никогда не болели…

***

Крепко работали семьи в деревне. Но и жили дружно, весело жили. Рожали детишек, чтили устои рода. Смеялись счастливо. Радовались солнышку и дождику. По утрам собирали с травки у крыльца свежую прозрачную росу, полные ладошки росы! Ею же и умывались. Вдыхали ароматы раскидистой благоухающей сирени, цветущей под окнами хаты. Никуда не спешили, не пробегали мимо самого главного. В радостных минутах святых церковных праздников, венчаний, народных гуляний – все вместе, всем селом. Как и в горе – словно один твёрдый кулак. Когда в деревне намечалась свадебка и молодым требовалось справить жилище, община всем гуртом спешила на помощь. Сообща заготавливали лес, пилили доски, замешивали саман для глиняных блоков или ставили сруб, забивали под новый забор столбы. Высаживали молоденькие саженцы яблонь, груш, слив, поодаль от них сажали смородиновые кусты, крыжовник, малину, голубику. Выкапывали два погреба, рыли колодец. Мазали глину, выкладывали печь, размешивали известь. И уже через несколько дней новое жильё для молодой семьи было готово.

Если кто-то из односельчан хворал или не справлялся с полевыми работами, соседи тут же подставляли плечо – помогали распахивать землю, сеяли или жали хлеба, собирали урожай фруктов в саду. И тогда, в конце рабочего дня, добрый хозяин от чистого сердца накрывал щедрый стол и потчевал милых соседей чем Боженька послал. Тяжёлым, но благословенным трудом, жил деревенский человек. Каждый в народе знал прописную, впитанную с молоком матери истину: «Труд благословен Богом».

Это не то что сейчас в городе… Сгорит жильё, обкрадут домушники,иль иная беда вдруг случится… Сосед по многоэтажкескорчитгорестнуюлицемернуюминуипожалеет, как будтоискренне: «бедный ты, соседушка, бедный!» А следомотвернётся ирадостноручки потрёт.Как же! А у меня всё хорошо! Теперь я круче соседа! У меняиквартиркацелая, и холодильничеквсякойвсячинойвкусненькой набит, и свёрточек валютный в туалетном бачке припасён.Ах, как же иногда хороши пожары и домушники! А если у какого-нибудь предпринимателя налоговая инспекция бизнесразорит, такэтодляокружающихвообщебудетпервый в годупраздник.Ухмыляясь, чужомунесчастью радуются, словно щедрому подарку, невесть откуда свалившемуся…

Очерствели людив Системе. Так, не люди, а одно слово – наждачная бумага. Никтонынче не пожалеет и рукупомощи в беденепротянет. Каждый сам за себя. Извини, брат! Ничего личного.Рассчитывай на свои силы! Не смог деньжат на чёрный день поднакопить, значит, ты лох. Что с тебя взять?Уйди в небытие. Системойденежныйноминалнедаром возводится вранг императорский. Вотименяетчеловек свои дни, усилия и устремления на звонкую жлобскую монету. Вначале под размен бросают дни и непринципиальные убеждения, а в итоге размениваются жизнь,любовь,дружба,честь, совесть, стыд, преданность,главные жизненные принципы. А про взаимопомощь или дружбу и заикаться не моги. Что вообще сегодня такое – взаимопомощь да дружба эта? Кто помнит? В реалиях Матрицы люди интересны друг другу ровно настолько, насколько могут быть друг другу полезны. И ничего личного! Такова она, нынешняя городская жизнь. Не продашь себя Системе – Система продаст тебя…