Мирко Благович - Начало истории (СИ)

Блеснул «Туннель». Два световых конуса, полоснув по пьяненькой толпе, метнулись в зал. Ещё внахлёст! Вжи-и-ик! Влево! Вжи-и-ик! Вправо! Влево! Вправо! И ещё! Блым-блым! Бамс-бамс-бамс! Мощные низкочастотные динамики, словно средневековые мортиры, натужно долбили окосевшую, зомбированную толпу. Гух, гух, гух, гух! Болтая отяжелевшими головами и размахивая руками, данспол покорно, и даже восторженно принимал эти удары.

Необузданный злой ритм, словно дерзкий мистический фатум, неумолимо ускорял в полумраке данспола скачущие тени. Отгремев незатейливым хитом «…а мне всё пофиг, пошли все в жопу», отечественная попса переросла в свирепую зарубежную кислоту. Продираясь сквозь паутину лазерных лучей, по залу прокатился грохот диких электронных завываний.

– Ду хаст! Ду хаст! Дэ-эвил! Д-э-эвил! – задыхаясь в плотном табачном дыму, адски орала мощная акустическая система.

– Вива хелл! Вива хелл! Вива Инферно, Инферно, Инферно! – истерически верещала и бумкала следующая композиция.

Злобные визги, хриплые рычания, утробный рёв, разноголосое ржание – голосившая словно откуда-то из преисподней, многотональная попса в куски разрывала затуманенную алкоголем раскачивающуюся толпу. А в это же время к диджейскому пульту уже вытягивалась очередь клиентов – заказчиков поздравлений и музыкальных композиций. Это невероятно! Словно на конвейере, гуляки друг за дружкой (добровольно!) оплачивали Коляну повторы модного импортного ржания, тут же за барной стойкой заказывали Константинычу пятьдесят водки, кидали в себя очередную рюмаху, запивали соком и снова бросались в бесноватую музыкальную стихию. Им всем было очень весело.

Кошмар был слишком очевиден. С другой стороны, сколько мы провели таких пятниц, суббот и воскресений?! Не счесть. Но почему-то я заметил этот конвейер именно сегодня, именно в Рождество. Интересно, почему? В какой-то миг мне стало неуютно на своём стульчике.

«Это что, я организовал такой вечер?»

Стало ещё неуютнее. Допив сок, я поднялся и направился в цех, чтобы проверить работу поваров…

«Это под мою дудку выплясывает толпа!»

…девкам из горячего цеха нужно напомнить, чтобы не забыли составить заявку на будущий закуп…

«Ты травишь людей, выносишь им мозг и греешься на этом!»

…туда-сюда, глядишь и понедельник. Понадобится товар для новой смены…

«Это ты устроил такие «хеллы» и «инферны» в Рождество! Твоё решение!»

…а не напомнишь про мясо, никто и не вспомнит, прошляпят закуп!

«Давай, колись, тебе тоже весело от такой дискотечки?..»

«Ну да ладно, хватит, – отбиваясь от неудобных мыслей, предприимчиво осадил я себя. – Если людям нравится, будем крутить и отрыжки, и ржания, и «хеллы», и «…мне всё пофиг!» Клиент платит. Деньга в кассу капает. Не я, так кто-то другой весёлую движуху замутит. В конце концов, Колян и сам знает, что у молодняка сегодня в ходу. Рычание – значит, рычание. Заказывали бы шестую симфонию Баха, крутили бы Баха. Кстати, под такой накал можно было бы и стробоскоп врубить».

Как будто читая мои мысли, Колян тут же врубил строб. Когда включается наш стробоскоп, разом слепнет весь данспол. Мощность этого светового монстра – полтора киловатта, флеш-такт – двенадцать вспышек в секунду. Представьте себе, поверх хмельного шабаша, взвинчиваемого ревущей музыкой из пекла, ещё и одновременное моргание десятков фотовспышек. По осени как-то залетела к нам в зал козявочка-мушка, от нашей аппаратуры чуть с катушек не съехала и на все свои пять глаз не ослепла, бедная.

Подогретая алкоголем и подорванная флеш-тактами стробика, заведённая толпа вскинула кверху руки и восторженно завизжала:

– У-а-у-о! Бы-рым-бым-бым! Г-ы-ын! Пы-ы-ым! Бы-ы-ым! Трын-дым-пым!

– А-а-а-а-а! – отравленное синтезированным звуком, рычало в поддержку данспола пьяное сонмище у стойки бара.

Бамс-бамс-бамс-бамс… Угхм! Угхм! Угхм! Угхм! Гух! Гух! Гух! Гух! «Айн-цвай полицай, драй фир, бригадир!» – ревело со всех углов данспола. Дыг! Дыг! Дыг! Дыг! Рваный музыкальный ритм, казалось, пронизывал насквозь. Гневные световые установки, ослепляя захмелевшее пляшущее сборище, забористо пособничали едкой танцевальной музыке. Бесцеремонное, демоническое, какое-то даже оккультное, апокалиптическое, всё вокруг шипело, играло, завывало, мигало, и даже не думало ослаблять своего напора. Закрадывалось ощущение, будто Колян, околдованный в своей диджейской какими-то злыми жрецами, потерял чувство реальности, слился с безумствующей толпой и, подобно сумасшедшему пианисту, музицируя, безостановочно лупил скрюченными пальцами по клавишам пушек, спотов, плееров и дым-машин…

***

Понаблюдав за «клёвым движем», я проследовал через танцевальный зал к гардеробу. Прошло два часа, и по распорядку я обязан был проверить посты охраны. Заодно и на улицу выйду, подышу свежим воздухом. В зале накурено, просто кошмар! Ни одна вентиляционная система не справится с подпитою толпою курильщиков. Любую мощность выжимай из вытяжек, всё равно не избежишь «эффекта прокуренных трусов».

«Эффект прокуренных трусов» – это, знаете ли, такое клубное научное определение. Для полноты понимания ночных клубных «дви́жей», опишу это явление подробнее.

Чтобы спрогнозировать, чем закончится для наших посетителей этот рождественский бедлам, никакого дара пророчества не требуется. Закончится он полным упоем и потерей ориентации в пространстве. Часикам к трём-четырём утра, натрамбовавшись мясных стейков, напившись водки, накурившись психоактивного «плана» и вволю надрыгавшись, адепты клубной субкультуры, придерживаясь руками за стену, проследуют к гардеробу, кое-как оденутся, напялят шапки и направятся по домам.

Добравшись-таки домой (а доберутся не все, кто-то по пути обязательно потеряется), адепт вяло разденется – скинет пуховик, стянет свитер, а затем и рубаху. Отчаянно дрыгая ногой, попытается избавиться от упёртых джинсов, гнусно зацепившихся за подлый сиреневый носок. (Не справившись с брюками, так, на полпути, их и бросит!) После бурных возлияний и сумасшедшего музыкального драйва в голове – зверский хмельной тарарам. Сил хватит ровно на то, чтобы бланшированным кальмарчиком увалиться на диван и погрузиться в глубокий сон (с напяленными по колена джинсами).

Проснувшись где-то к обеду, молодёжь продерёт правый глаз. Осмотрится. Затем и левый тоже продерёт. Осмотрится и левым. Тихонечко пошевелится. Болезненно скривится. Утреннее самочувствие после дискотеки обычно называется «не полностью». Не полностью чувствует себя человек, понимаете? Гудящая голова на месте, а остального будто бы и нет вовсе – сплошные деревянные отростки. Мигрень. Тошнота. В мозгу, булькая ядовитыми продуктами распада, докипают остатки алкоголя. Во рту саднит мерзкий химический вкус забугорной слабоалкоголки. Внизу живота размахивает транспарантами мятежное проносное расстройство. Крадётся колбасёр в туалет. Затем в ванную. Недовольно крутанув носом, в какой-то момент он вдруг почувствует невыносимый смрад табачного дыма. Кто накурил? Как накурил? Когда? Он сам мало курит, да и в квартире у себя никому этого тоже не позволяет. Откуда тогда этот отвратительный запах табака? Пульсирующие в дымке мозги не в силах подобрать ответ. С некоторых печальных пор без пузыря на Руси никак не разобраться.